О господи!
Содрогнувшись, она наконец поняла, что случилось.
Ее рот был заклеен суперклеем.
Ею овладела паника, и она стала яростно метаться из стороны в сторону и дергаться в попытках освободиться. Там, где провода врезались в запястья и лодыжки, показалась кровь.
Стул не шевельнулся. То ли он был слишком тяжелый, то ли прибит к полу. Ее крики, заглушенные плотно сжатыми губами, звучали как рычание животного.
Все тело била дрожь, с которой она не могла справиться.
Из уголков закрытых глаз брызнули слезы, пробили себе дорогу и покатились по лицу, смывая с век какой-то липкий состав. Она чувствовала, как они начинают понемногу раскрываться. Она попыталась очень медленно их раскрыть. Их жгло как огнем, и она стала отчаянно моргать.
Потребовалось несколько минут, чтобы эта боль стихла и глаза пришли в порядок. Сначала все расплывалось, но комнату освещали знакомые свечи. Она узнала кое-какие предметы мебели, но где она?
Гул в голове усилился, и мысли продолжали путаться. Она стала глубоко и ровно дышать и заставила себя сконцентрироваться на сердцебиении. В памяти постепенно стали всплывать картины того, что случилось.
И когда она наконец вспомнила, содрогнулась от страха. Расплывчатый образ перед ней был огромным камином из речных валунов в одном из домов ее реестра.
И она привела сюда для осмотра возможного покупателя.
Как его звали?
— Ну, как головка, Менди? — Голос, который прозвучал из-за спины, заставил ее оцепенеть. Он был грубым и жестким, как у армейского сержанта. — Гул скоро пройдет.
Ее снова стало колотить.
Теперь она видела почти нормально. Аманда опустила глаза и наконец поняла, почему ей так холодно. Она была голой.
Высокая фигура вышла из-за спины и предстала перед ней. Это был тот же человек, которого она привезла осматривать дом, но она так и не могла вспомнить его имя. Хотя теперь на нем была другая одежда. Вместо длинного пальто и профессионально скроенного костюма на нем было плотно облегающее черное спортивное трико. Руки по-прежнему были в перчатках, а волосы теперь скрывались под нитяной шапочкой.
Она снова напрягла все силы, отчаянно дергаясь и пытаясь ударить его ногой.
Он со спокойным молчанием несколько минут наблюдал за ней, пока она не поняла, что все ее усилия тщетны.
— Как ни печально, но я не думаю, что тебе удастся высвободиться, — объяснил он, прохаживаясь перед ней.
— Ох, пожалуйста. Почему вы так поступаете со мной? — Она попыталась произнести эти слова, но то, что прозвучало, было лишь неясным бормотанием.
Плотно сжав губы и покачивая головой, он передразнил издаваемые ею звуки и рассмеялся.