Я хмыкнул и вопросительно взглянул на котенка. Мурз ел и отвлекаться явно не собирался. Гм… О, опять решения мне принимать.
— Ладно. — Тяжело вздыхаю, понимая, что делаю глупость. Котус напряженно смотрит на меня, застыв, как изваяние. — Короче, ты свободен. Можешь идти.
Теперь уже оба смотрим на Мурза. Котенок продолжает есть.
— Мурз!!! — хором.
Судорожный кашель, тихая ругань.
— Чего? — прохрипел он, отодвигая лапкой мясо.
— Он свободен?
Котус, казалось, даже не дышал.
— Да, а что, так не ясно?
Я выдохнул и усмехнулся. Отлично, одной проблемой меньше. Шея все еще болит, но раны заживают на удивление быстро.
— Что ж, тогда прощай, — кивнул я, поворачиваясь к Котусу.
Но тут в сердце вошел широкий серебряный клинок. А я… взглянул в его глаза, улыбнулся, чувствуя, как кровь хлещет из легких в горло, заполняя рот.
Действительно. И как я мог забыть… мы ведь враги.
— Извиняться не буду, — шепнул он, резко дернув нож вверх и вправо, ломая ребра и снова распарывая сердце.
Твою ж…
Огненный шар врезался в кота и снес его с меня. Я повернулся, кашляя кровью и пытаясь выдернуть трясущейся рукой клинок.
— Не шевелись. — Что-то пушистое прошлось по щеке. Нож выпал сам, а в груди медленно начало нарастать горячее жжение. Я застонал и попытался отодвинуться. — Потерпи, осталось немного.
Стиснув зубы, закрываю глаза. Больно.
— Все. Шрам потом пройдет. Эй, ты меня слышишь?
Неуверенно открываю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд и понимая, что мне больше не больно. Мурз хмыкает.
— Где он? — хрипло, не спеша садиться или вставать.
— Не переживай. После такого он еще не скоро оправится. Хочешь, добью?
— Не… — Кашель пробивается наружу, заставляя согнуться и кое-как сесть. Грудь все-таки побаливает, не решаясь так просто забыть недавний разрыв сердца и аорты. — Не надо.
— Тогда он тебя добьет, — просветил Мурз, внимательно за мной наблюдая.
Кое-как встаю. Качнулся, чуть не рухнул, но упрямо пошел к кустам, в которых валялся еще не пришедший в сознание вампир.
— Скажи, — не оборачиваясь, — а почему у него были клыки до обращения?
— Заметил? — Голос явно довольный, чувствую себя двоечником, умудрившимся сдать тест на «пять», — В этом мире охотники произошли от вампиров. Но ненавидят их за это почему-то еще больше. Для них стать снова одним из детей ночи — хуже смерти, бесчестья и позора, в одном флаконе. Так что ты, можно сказать, очень качественно ему нагадил. Уж прости, но такое не забывается.
— Мог бы и предупредить перед тем, как я дал ему свободу.
Мурз только фыркнул. Да я и сам понимал, что глупость сморозил. Наивность уже давно плюнула на меня и смылась к другим деткам. Но это не мешает мне прокалываться снова и снова. Я неожиданно весело усмехнулся и возложил руки на валяющееся в отрубе тело. У моего желания было одно условие: у сказки должен быть счастливый конец. А это значит, что герой как минимум доживет до ее конца и будет там чем-то сильно осчастливлен. И вряд ли этим «чем-то» будет смерть от руки Котуса. Так что…