– Сколько вы хотите?
Внезапность вопроса застала детектива врасплох.
– Ну… Я думаю, вы люди неплохо обеспеченные…
– Я спрашиваю: сколько? – холодно повторила герцогиня.
Поросячьи глазки моргнули.
– Десять тысяч долларов.
Хотя сумма вдвое превышала то, что ожидала услышать герцогиня, в лице ее ни одна жилка не дрогнула.
– Допустим, мы дадим вам эту немыслимую сумму. Что мы получим взамен?
Толстяк даже растерялся.
– Я уже сказал вам: буду молчать про то, что знаю.
– А если мы откажемся?
Огилви пожал плечами.
– Тогда я спущусь в вестибюль и сниму телефонную трубку.
– Нет. – Слово прозвучало, как приговор. – Мы не станем вам платить.
Герцог Кройдонский заерзал на стуле, одутловатая физиономия детектива побагровела.
– Но послушайте, леди…
Властным жестом она оборвала его.
– Ничего я не желаю слушать. Это вы будете слушать меня. – Она смотрела в упор на детектива, ее красивое, с высокими скулами лицо застыло в надменности. – Мы ничего не выгадаем, если заплатим вам эти деньги, – разве что оттяжку на несколько дней. Вы сами достаточно ясно нам это объяснили.
– Но ведь это даст вам все-таки шанс…
– Молчать! – голос герцогини разрезал воздух, как хлыст. Глаза буравили детектива. Проглотив обиду, Огилви подчинился.
Герцогиня знала: сейчас может произойти самое важное в ее жизни. Действовать надо безошибочно, без колебаний, не отвлекаясь на пустяки. Когда играешь ва-банк, нужно и ставить по-крупному. И она решила использовать жадность толстяка. Но сделать надо так, чтобы исход не оставлял сомнений.
– Нет, десять тысяч мы не дадим, – решительно заявила герцогиня. – Мы дадим двадцать пять.
Глаза детектива чуть не вылезли из орбит.
– Но за это, – ровным тоном продолжала герцогиня, – вы угоните нашу машину на север.
Огилви не мигая смотрел на нее.
– Итак, двадцать пять тысяч долларов, – повторила она. – Десять тысяч сейчас. Остальные пятнадцать при встрече в Чикаго.
Толстяк по-прежнему молчал – лишь облизнул пересохшие губы. Глазки его недоверчиво смотрели на герцогиню. В комнате стояла тишина.
Наконец под пристальным взглядом герцогини Огилви едва заметно кивнул.
Никто по-прежнему не нарушал молчания.
– Эта сигара раздражает вас, герцогиня? – вдруг спросил Огилви.
Она кивнула, и он тут же затушил сигару.
– Странная штука, – сказала Кристина, откладывая в сторону огромное, красочное меню. – У меня всю эту неделю такое чувство, будто должно случиться что-то очень серьезное.
Питер сидел напротив нее за освещенным свечами столом, накрытым крахмальной скатертью, на которой сверкало серебро.
– А может, это уже случилось? – улыбнулся он.