Париже тревожнейшую атмосферу и ожидание столкновения с Германией. Конечно, конференция в тот момент была полезна уже Франции, а не Германии, Но аргументация Витте подействовала. Выслушав все резоны Витте, император взял со стола телеграфный бланк и написал телеграмму на имя Бюлова. Показав телеграмму, император сказал: «Вы меня убедили, вопрос будет улажен в указанном смысле». Известие об этом было немедленно отправлено Витте в Париж Рувье. Тревога улеглась, мароканское дело вступило в новый фазис. Конечно, Вильгельм имел в виду этой уступчивостью окончательно привлечь Витте на сторону своего бьоркского плана и одновременно сделать шаг (или показать вид, что делает шаг) к привлечению Франции на сторону затеянной им комбинации. Но ни эта уступчивость, ни внезапно пожалованный в тот же день самый высший орден Красного Орла
[102], даваемый до той поры только царствующим особам, ни личные проводы Витте на вокзал самим Вильгельмом не могли сделать Витте сторонником бьоркского дела, когда он узнал об истинных размерах и характере этого события по приезде в Петербург.
А случилось это очень скоро, при первом же большом разговоре с Ламздорфом, приехавшим поздравлять Витте с возведением в графское достоинство. «Да читали ли вы соглашение в Бьорке?» — спросил Ламздорф. когда Витте начал распространяться об идее континентального союза. Витте ответил, что ни Вильгельм, ни Николай не дали ему прочесть это соглашение. Тогда взволнованный Ламздорф дал Витте текст. Узнав, в чем дело, увидев, что речь идет об уже заключенном между Вильгельмом и Николаем союзе с обязательством защищать друг друга в войне («даже в войне с Францией», — вывел сейчас же Витте), прочитав внимательно текст, Витте не колебался ни минуты: «Да это прямой подвох, не говоря о неэквивалентности договора. Ведь такой договор бесчестен по отношению к Франции, ведь по этому одному он невозможен. Неужели все это сотворено без вас, и до последних дней вы об этом не знали? Разве государю неизвестен наш договор с Францией?» Ламздорф ответил: «Как неизвестен! Отлично известен. Государь, может быть, его забыл, а вероятнее всего, не сообразил сути дела в тумане, напущенном Вильгельмом…» Тогда кавалер Черного и Красного Орла категорически заявил, что нужно сейчас же уничтожить этот договор, и начал немедленно и очень деятельно работать в данном направлении. Мало полагаясь на авторитетность Ламздорфа у государя, Витте обратился к Николаю Николаевичу. Уже через несколько днем соединенные усилия дали выход. Николай II созвал на совещание по этому вопросу Витте, Ламздорфа и Николая Николаевича, Совещание единогласно решило, что договор должен быть аннулирован немедленно и всецело. «Государю, очевидно, было очень тяжело отказаться от своей подписи, но он должен был на это решиться н разрешить графу Ламздорфу в этом направлении действовать, — вспоминает Витте, — … и до меня начали доходить слухи, что германский император перестал мною восторгаться». Вильгельм снова убедился, как и в 1892–1894 гг., что с Витте ему не справиться.