Дриада нашла его у родника. Лиэна окружили пять сопровождавших ее эльфиек с луками.
— Тварь как… как сквозь землю провалилась, ни следа! — пожаловалась дриада. — Но свежих разломов нет. Она пришла за тобой, эльф.
— Может быть. А может — по следу своего меча.
— Какого меча?
— Он остался там, на поляне. И демон может вернуться за ним.
Дриада щелкнула пальцами, как будто чуть треснул древесный сучок.
— Данира, проследи.
Пять лучниц словно растаяли в лесу.
— Так кто ты такой?
— Мое имя Лиэн. Я иду из столицы в горы.
Дриада задумалась. Эльф никак не мог определить ее возраст: то она казалась совсем юной, то из зеленых глаз смотрела многовековая мудрость. Ее жезл с изумрудной сферой в навершии говорил о могущественной силе магессы, а такой опыт сразу не дается. Наконец, словно что-то решив для себя, дриада тряхнула головой, убирая с лица пряди рыжеватых волос.
— Ты непонятен мне, — сказала она. — Ты чужак, но тебя признало древо нашего леса и сохранило, как родную кровь. Но перед рассветом кто-то убил волчью стаю, и это был враг, скрытый пологом невидимости. Враг, ушедший незамеченным. Потом на поляне появился ты, и на тебе была волчья кровь.
Она с сомнением посмотрела на его нож, омытый в роднике, — простой костяной нож, даже без магических рун. Как таким убожеством можно перерезать глотки тридцати матерым зверюгам?
Охотник промолчал. Он не мог сказать, кто убивал тех волков, — он, Лиэн, или то чуждое, что таилось в нем. Сила, которая просочилась из кошмара его снов и совершила его руками какой-то жуткий ритуал.
— Так кто же ты, Лиэн? — пытливо смотрели зеленые глаза дриады. — И стоит ли мне оставлять тебя в живых?
Он пожал плечами:
— Если решишь оставить, позволь мне взять одно деревце для рогатины.
— Что ж… Бери.
Она поднялась и растворилась в лесу следом за лучницами.
Правильно говорил старый маг: остроухий ученик был недостоин его посоха. Только палки. Ствол был корявый, но искать что-то лучшее уже не было времени, и это деревце с раздвоенной вершиной единственное на лесной прогалине было освещено лучами восходящего солнца, каким-то чудом пробившимися сквозь высокие кроны.
Лиэн смутно помнил, как учитель творил посох, но старый маг явно не пытался вписать в руну теплый солнечный блик, как это непонятно зачем сделал его остроухий ученик. Произнеся ритуальные слова, эльф обрубил ножом корни, оставив их в земле, и стволик упал ему в руки.
Ясень обещал вырасти могучим, и эту данную ему матерью Природой жизненную силу надо было удержать и сохранить в посохе, чтобы потом обернуть против врага. Потому, едва очистив комель от коры, Лиэн сразу процарапал острием нужные руны. Конечно, эта палка не заменит сгоревший посох, но из оружия у него остался только нож, а к рогатине в руке он уже привык.