— Сомневаюсь, чтобы ваш план удался, сударь: они оба уверены в прочности своих чувств.
— Потому что их чувства еще не подвергались испытаниям. Мы расставим им ловушки, они в них попадутся; и тогда ты увидишь, Перре, кто из нас прав. Именно на мою грудь прольются слезы, кои я заставлю их исторгнуть, и я тешу себя надеждой, что ты будешь доволен, увидев, каким образом я стану осушать эти слезы!
— Куда же делись ваше благоразумие, ваш страх показаться неблагодарным, ваше стремление бежать, дабы не уступать желанию?
— О каком благоразумии ты говоришь? Страсть моя накалена до предела, исступленное желание влечет меня к ней!
— Тогда давайте действовать, сударь, и скоро вы убедитесь, с каким рвением я буду помогать вам!
А вам, читатель, я предлагаю последовать за этим негодяем, ибо поступки его лучше увидеть самому, нежели услышать рассказ о них из чьих-либо уст: очевидец всегда узнаёт больше интересного, чем слушатель.
Пока маленькое общество пребывало в замке Ганж, граф де Вильфранш, офицер и достойный во всех отношениях молодой человек, охотно общался с Теодором: он нашел в нем недюжинный ум и манеры, более приставшие военному, нежели служителю Церкви. Со своей стороны Теодор, давно уже питавший относительно Вильфранша вполне определенные планы, пользовался любой возможностью, чтобы сблизиться будущей жертвой.
— Дорогой граф, — обратился к нему аббат во время одной из прогулок по парку, — мне кажется, живя в этом доме, вы проводите время в праздности. А сначала мне показалось, что вы имеете виды на Амбруазину! Она прекрасно сложена и вполне заслуживает вашего внимания; даже если вы не намерены связывать себя узами брака, признайтесь, из нее могла бы получиться восхитительная любовница!
— Я никогда не осмелюсь питать подобных мыслей относительно столь уважаемой особы, как мадемуазель де Рокфей, и я не настолько богат, чтобы претендовать на ее руку.
— А вы уже пытались что-либо предпринять?
— Нет, даже пытаться не собираюсь, ибо я не нашел в Амбруазине ничего, способного подтолкнуть меня к каким-либо действиям. Когда я прибыл сюда, мне показалось, ч:го она выделяет меня; однако, встретив в ответ на свою пылкость одну лишь холодность, я успокоился, и это спокойствие не покидает меня до сих пор; вот почему времяпрепровождение мое кажется вам праздным.
— Вы не правы. В вашем возрасте и с вашей внешностью не пристало томиться от бездействия; простой в любовных делах может оказаться плачевным для такого красивого кавалера, как вы. Если вам не нравится Амбруазина, оставьте ее моему брату, которому, как я подметил, она вовсе не безразлична.