И с той же искренностью, с какой она рассказывала о своих несчастьях епископу, маркиза поведала мужу обо всем, что с ней случилось.
— Но кто, — воскликнул Альфонс, — кто показал тебе картину, кою ты неправильно истолковала?! Почему пол был разобран и ты смогла увидеть, как я вошел в комнату, которую искренне считал твоей?
Не желая компрометировать брата мужа, осторожная маркиза сказала, что она была одна
и, услышав шум, донесшийся из комнаты Амб-руазины, подошла к дыре и заглянула вниз.
— Мое отчаяние было столь сильно, — сказала она, — что, позабыв обо всем, я решила бежать. И могу только повторить, что во время пути, равно как и во время злосчастного нападения на нас разбойников, граф вел себя по отношению ко мне безупречно. Ах, друг мой, все знаки внимания и уважения, что выказал он мне по дороге, заслуживают только похвалы!
— Воистину, вам довелось пережить немало жутких минут, — с чувством произнес маркиз, более обеспокоенный поведением Дешана, нежели Вильфранша.
— Мой дорогой Альфонс, — ответила маркиза, — главное, что ни тот ни другой не причинили мне никакого вреда.
— Но эта записка, — напомнил маркиз, пробегая глазами текст, — эти признания, что содержатся в ней...
— Я написала ее, чтобы сохранить жизнь и в урочный час оправдаться перед тобой: иначе мне пришлось бы умереть. О друг мой! Верь в добро* детель жены своей, ибо я люблю тебя и любовь моя столь же нерушима, как и моя добродетель. Порви эту ужасную бумагу, иного обращения она не заслуживает.
— Напротив, я сохраню ее, — ответил Альфонс. — Качество бумаги, чернила, которыми тебе пришлось ее написать, — все это сможет когда-нибудь помочь найти виновного: для меня очень важно узнать его имя.
— Хорошо, поступай как знаешь, — ответила маркиза. — Но заклинаю тебя, давай скорее уедем отсюда! Достаточно одного твоего слова,
чтобы вырвать меня отсюда. Мы вновь будем вместе, и яд ревности больше никогда не будет отравлять нашу кровь, и ни единое облачко не омрачит весну нашей жизни.
Вновь заверив супругу в нежной своей любви, маркиз полетел обратно к епископу, и тот, не вдаваясь в лишние объяснения, вручил г-ну де Ган-жу разрешение забрать жену из монастыря. Воссоединившиеся супруги тотчас прибыли к епископу, дабы выразить ему свою благодарность, а затем отбыли в Ганж.
— Поистине тебе пришлось пережить необычайные приключения, — начал Альфонс, обращаясь к Эфразии, когда супруги наконец остались одни. — Интересно, кто сумел все это подстроить?
— Не знаю, — ответила маркиза. — И все же я повсюду ощущаю, одну и ту же руку.