— Ну, посмотрим, посмотрим, — ответил Коуэн, которому хватало ума никогда не спорить с темпераментными певицами.
— А Каварадосси? — осведомилась Незеркофф.
— Генсдейл, американский тенор.
Певица кивнула.
— Милый мальчик. И голос хороший.
— И, кажется, один раз это будет Барриэ.
— Этот умеет петь, — великодушно сказала прима. — Но позволить этой жабе проквакать Скарпиа! Бр! Только не при мне.
— Я все улажу, — успокоил ее Коуэн.
Он откашлялся и взялся за следующий документ.
— Я также веду переговоры об отдельном концерте в «Альберт-Холл».
Незеркофф скорчила недовольную гримаску.
— Знаю, знаю, — поспешно проговорил Коуэн, — но так принято.
— Что ж, так и быть, — согласилась прима, — спою! Зал будет набит до отказа. По крайней мере, там прилично платят. Ессо![33]
Коуэн снова зашелестел бумагами.
— И вот еще одно предложение, — сообщил он. — От леди Растонбэри. Она просит вас приехать и выступить у нее.
— Растонбэри?
Брови певицы сдвинулись, словно она пыталась что-то вспомнить.
— Я где-то слышала это имя, и совсем недавно. Ведь есть такой город… или какая-то деревня?
— Да, очень славное местечко в Хартфордшире. А усадьба лорда Растонбэри — просто раритет, настоящий феодальный замок. Привидения, фамильные портреты, тайные ходы и все такое прочее. И потом, шикарный личный театр. Просто купаются в деньгах, регулярно устраивают частные концерты. Предлагают вам дать всю оперу целиком, лучше всего — «Баттерфляй».
— «Баттерфляй»?
Коуэн кивнул.
— Зато они и платят… Придется, конечно, немного передвинуть «Ковент-Гарден», но в смысле денег оно того стоит. Ожидают в гости королевскую семью. Шикарная для нас реклама.
Незеркофф гордо вскинула голову.
— Разве я нуждаюсь в рекламе?
— Реклама всегда полезна, — ничуть не смутившись, возразил Коуэн.
— Растонбэри, — пробормотала певица. — Где же я слы…
Она порывисто вскочила и, подбежав к журнальному столику, стала нетерпеливо листать лежащий там иллюстрированный журнал. Ее рука застыла вдруг над одной из страниц, потом от неловкого движения журнал соскользнул на пол, а певица медленно вернулась к своему креслу.
Настроение ее внезапно переменилось — что, впрочем, случалось довольно часто. От капризной взбаломошности не осталось и следа. Теперь ее лицо было абсолютно спокойным и почти суровым.
— Договоритесь с ними. Я буду петь в этом вашем замке, но при одном условии… Это должна быть «Тоска».
— Сложновато для домашнего театра, — неуверенно протянул Коуэн. — Там такие декорации, и много реквизита…
— «Тоска» или вообще ничего.
Коуэн пристально посмотрел на нее. Похоже, ее вид убедил его. Он коротко кивнул и поднялся.