— Скажи, Дей*рек, Вы говорите друг другу: "Я люблю тебя, милый?".
Мне нравились его сжатые в кулаки руки, упрямо сомкнутые губы.
— Расслабься, — отвернулась я. — Не будем ссориться из-за пустяков. Спи, с кем хочешь.
— Тебе все равно?
— А почему меня это должно волновать? — Деланно засмеялась я. — Я за тебе замуж не собираюсь!
Я и сама не понимала, почему мне нравилось его изводить. Но, совершенно определенно, я получала от этого удовольствие. Самой себе я виделась натянутой струной, что грозила порваться в любую минуту и вибрировала на высоких частотах.
Несмотря на ранний, — для блуда, — час, комнаты внизу успели заполниться. Мужчины разных возрастов стояли, лежали, сидели, играли в карты, напивались.
Ещё до того, как ноги коснулись последней ступеньки на лестнице, большинство лиц в зале разной степени симпатичности, развернулись ко мне. Не мало взглядов прилипло к лицу, оставляя по себе клейкое пакостное ощущение, желание стряхнуть их с себя, словно паутину. Интересно, полусветстким красавицам хоть во сне снилось такое количество заинтересованных мужских взглядов, сколько их сейчас доставалось Од*риду Рай*сону, под именем которого я помпезно выступала?
Бармен, не медля, наполнил стакан спиртным. Горло обожгло, дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы. Не сдержавшись, я закашлялась.
Чья-то тяжелая длань кувалдой хрякнула по спине, едва не спихнув со стула.
— Бездна! — вырвалось у меня. — Вы что? Решили меня добить, чтобы не мучила… — поскольку проговориться я была не готова, пришлось выкручиваться, — меня эта гадость?
Передо мной стоял блондин. Типичный. С тонким лицом и щегольскими усиками. На тонкогубой губе болталась тонкая сигарета.
— Заказать тебе выпивку, малыш?
— Детям пить вредно, — парировала я, демонстративно засовывая руки в карманы.
— Меня зовут Кэр*ран.
— Сочувствую. Воронье имя. Не повезло.
— А тебя как зовут? Говорливый ты мой.
— Я не ваш. Вы за меня пока не платили, маэстро.
Невозмутимо достав из нагрудного кармана сюртука портмоне, мужчина нагло бросил деньги мне в лицо. Хлестнув по коже, банкноты веером рассыпались по стойке бара.
Кровь прилила к коже, щеки обожгло:
— Ты груб, маэстро.
— Поскольку вопрос с оплатой мы уладили, на сегодняшний вечер ты точно мой, — Кэр*ран шагнул вперед.
Чтобы уйти от жарких объятий, пришлось перемахнуть через столешницу:
— Ого, сколько пыла! — Зависшие на столе вверх тощими ножками стулья с грохотом повалились. Не удовлетворившись содеянным, не зная, как умерить сжигающую меня ярость, я смачно ахнула об пол стоящую рядом стойку с блестящей на ней горкой фужеров и стаканов. Тонкое стекло разлетелось вдребезги, разлетаясь по полу острыми осколками.