Ничего интересного здесь не имелось. По обеим сторонам тянулись двери; двери были одинаковые, железные, с одинокой серебряной руной в нижнем левом углу. Руну я не узнала: ничего удивительного, если учесть, что лекции по рунике начались у нас только неделю назад.
Я завернула за очередной поворот. Немножко постояла, раздумывая, куда теперь идти: коридор раздваивался, как туннель в приличных книжках по спелеологии. Мне внезапно захотелось иметь в руках клубок ниток — ну или хотя бы кусок мела, чтобы помечать уже пройденные ходы.
А-а, ладно, где наша не пропадала! Наша, она нигде не пропадет — хотя бы из-за моего чувства направления, неизменно выручавшего хозяйку в прежние годы. Я отлично знала, что группа осталась за спиной и чуть слева; и какая, мрыс дерр гаст, разница, сколько перекрестков мне придется миновать, если я всегда знаю, в какую сторону мне возвращаться?
И я свернула направо.
…Где-то через час я спохватилась, что зашла слишком далеко. Что поделать: дальше становилось интереснее, по полу прошмыгивали какие-то подозрительные крыски с фиолетовыми хвостами — я было попыталась поймать одну в подарок для бестиолога, но вовремя сообразила, что попросту попала под действие галлюциногенного заклинания. Видно, в этом крыле держали эмпатов. Бедные. От таких крысок в два счета с ума сойдешь…
Надо было возвращаться к группе. Хочешь не хочешь, время, отведенное мною для речи, уже истекало, и мое отсутствие могли засечь бдительные учителя. А там — кто его знает! — дело может дойти и до наручников, ведь, влипни я в историю еще и здесь, директора наверняка хватит удар.
Решив пожалеть непосредственное начальство, я повернула назад. Дороги я не помнила, да это было мне и не нужно: адепты находились где-то слева, на изрядном, к слову сказать, расстоянии. Стремясь его сократить, я дважды повернула на перекрестках; теперь можно было идти практически по прямой.
Еще лучше по этой прямой бежать. Прикинув, что со мной сделает Эгмонт, если я потеряюсь (а я еще помнила доклады про мгымбров, их даже Хельги не сумел забыть), я припустила во весь дух, забыв даже смотреть по сторонам. Лишь бы успеть… мрыс эт веллер, а ведь адептам, говорят, понравились наши тогдашние выступления…
О том, что в этот раз Рихтер может изобрести что-нибудь повнушительнее, мне не хотелось даже и думать. Особенно если учесть, что положение было серьезнее не придумаешь. Ковенская тюрьма — это вам не родная Академия, здесь игра идет гораздо крупнее…
Быстрее! Еще быстрее!
Внезапно я влетела в полосу темноты. Дневной свет, смутно освещавший коридоры, исчез, как если бы дунули на свечу; я зажмурилась от неожиданности, не сразу заметив факелы, укрепленные в медных скобах на стенах. Огонь чадил и потрескивал, в воздухе пахло смолой и дымом…