В классе стало очень тихо.
— Стоимость билета — две тысячи кредитов, или двести очков. Оставаться в городе вы сможете две недели. Если через две недели у вас наберется еще по две тысячи, сможете остаться еще на такое же время.
…Никогда еще в Лагере не было так шумно. Он гудел, как потревоженный улей; ребята спорили до хрипоты, что-то высчитывали на бумажках. Шутка ли — двести очков на одного человека! Ни у одной ячейки за полгода не накопилось более ста пятидесяти. Только мы сидели в комнате молча, мрачно изучая прайс-лист. Наконец Игорь прервал молчание:
— Ну, в общем-то все ясно. Если дружно бросить курить и перестать покупать сладости, каждую неделю трижды выходить в поход и всем найти работу здесь, в Лагере, через год поедем все вместе.
Игорь был, пожалуй, самым умным из нас. Он родился в небогатой семье, но выглядел аристократом даже рядом с Женькой. Тонкие и правильные черты лица, изящные очки (Которые он исхитрился не разбить даже в драках с крысами) и царственная осанка давно уже лишали сна девчонок. Игорь говорил нечасто, но если говорил, то по делу. Ему верили.
Толик некоторое время побарабанил пальцами по столу, затем спросил:
— Ну что, ребята, хочется к цивилизации?
Мог не спрашивать, хотели все.
— Что ты хочешь предложить? — Насторожилась Саша. — Неужели…
— ДАЛЬНИЙ поход.
— Нас не выпустят! В дальние походы отпускают лишь через год обучения! В конце концов, мы элементарно не готовы! Мы ни разу не ночевали на Болоте!
— Нас выпустят. Я уже говорил с начальником.
— Толик, ты с ума сошел. Ты просто с ума сошел.
Игорь встал и оперся о стол.
— Вообще-то Толик дело говорит. Начнем с малого, скажем три дня. За день доберемся до развалин Ист-Каменска, день на разграбление, день на дорогу домой. Я думаю, сотни две зараз принесем. Подождем неделю, пока у Максима нога заживет, поговорим с преподавателем… Хотя нет, лучше с дядькой Петро, узнаем побольше, подготовимся.
— Я боюсь. — Просто сказала Саша.
— Не надо бояться, Саша. Шесть месяцев раньше, шесть месяцев позже, все равно придется выходить на этот уровень. Это неизбежно.
Вечером, спустя несколько дней, Дядька Петро снова зажег свой костер. Первыми пришли мы, потом подтянулись две девчонки из ячейки «Ртуть» и одна из «Гидры», вся западная ячейка (Она пока не имела названия) и три парня из «Алых», включая Женьку, который притащил с кухни бутерброд совершенно немыслимых размеров и теперь с аппетитом его уплетал.
Женька и начал разговор:
— Петро, а вот ты возрастание прошел. А на что это похоже, когда вирус тебя заставляет законы соблюдать? Вот например, если ты захочешь убить человека, что будет? — Женька снова вцепился зубами в бутерброд.