— А ты… чего… тут?
Толик поднялся и поморщился от гула реактора за стеной.
— Я Мишке врезал при начальнике. С его согласия, конечно.
— Зачем?
— Чтобы в карцер попасть, дурень! Ребята же волнуются за тебя, вот я и решил, что тоже пойду…
Дверь распахнулась, и в карцер кубарем влетел еще один Толик. Я помотал головой, прогоняя видение и спросил:
— Сколько я уже здесь?
— Двенадцать часов. Плохо тебе?
— Как… Двенадцать часов? Значит… еще полтора суток сидеть… странно. Я думал, я тут уже давно… ведь мне уже… — я начал загибать пальцы — …восемь раз приносили еду…
— Тебе приносили еду всего два раза, Максим.
Я замычал от тоски и стукнулся головой о стену.
— Показалось, значит. А тут недавно Марина приходила…
— Марина не приходила. Она вчера умерла, ты забыл?
Марина в углу комнаты игриво улыбнулась. Я засомневался в правдивости слов Толика.
Толик проследил за моим взглядом и нахмурился.
— Ладно… короче, Лиза как узнала, что тебя в карцер заперли, вот, просила передать… — Толик порылся в карманах и извлек крошечную белую таблетку. — на… прими. Она сказала, это чтобы стало все равно.
Я равнодушно сунул таблетку в рот. Она имела неприятный, жгучий вкус, язык сразу онемел. Неожиданно таблетка превратилась в таракана; я в ужасе выплюнул его и растоптал.
— Плохо… огорчился Толик. — у меня всего одна была.
Примерно через месяц охранник по имени Гена, молодой и явно сочувствующий нам, принес поднос с бутербродами и бутылку минеральной воды. На то, чтобы съесть все это, у нас ушло около трех дней. Еще через месяц дверь открылась и охранник увел Толика. Однако Толик почти сразу вернулся.
Я ткнул Толика пальцем, чтобы убедиться в его реальности, и спросил:
— Тебя же выпустили?
— Я опять Мишке врезал… теперь одновременно с тобой выпустят.
Мы начали говорить друг с другом, пытаясь хоть как-то отвлечься от низкого гула реактора, сводящего нас с ума, но вскоре я поймал себя на том, что отвечаю невпопад. Я замолчал, а Толик некоторое время продолжал говорить со мной, и похоже, он продолжал слышать ответы. Наконец замолчал и Толик, и гул реактора накрыл нас полностью.
Неожиданно стало тихо. Я встал, не веря в наступившую тишину и помотал головой. Мысли начали проясняться, постепенно я понял, что нахожусь в карцере не столетие, не год и даже не месяц, а всего лишь сутки с половиной. Толик тоже встал и ошеломленно посмотрел на меня.
— Это что… реактор смолк? Почему так тихо?
— Ты тоже его не слышишь? Я думал, мне кажется…
— Может, профилактика у них, отключили?
— Так просто взяли и отключили? Нет, что-то случилось.