Ирис Ингельдин являла собой образ идеальной королевы, прямо-таки аллегорию «сильной Криды», за которую испокон веков ратовали махровые патриоты: высокая, статная, рассудительная, исполненная спокойного достоинства и уверенности в себе; счастливая жена и мать троих сыновей, вслед за отцом избравших военную стезю. Консортом королевы был бессменный главнокомандующий Криды Брано Борэсса, стратег и дипломат, любящий муж и нежный отец. Множество поколений кридан рождалось и умирало заядлыми монархистами, но любовь к королевской семье в дни правления королевы Ингельдин приобрела невиданный доселе размах. Портреты царственной четы и принцев висели чуть ли не в каждом доме, уж не говоря о присутственных местах, каждый торжественный выезд королевы собирал уйму зрителей, каждый указ встречался всеобщим одобрением, а годовщины правления и прочие знаменательные даты, связанные с королевской династией, вызывали всенародное ликование.
Прежний же государь совершенно порвал с придворной жизнью. В течение этих десяти лет он не выезжал с острова и почти никого не принимал у себя. Итильдин стал одним из немногих, кого Даронги Дансенну был рад видеть в любое время дня и ночи. Эльф был частым гостем на Цистре все эти десять лет, и Гильдия перевозчиков удостоила своего постоянного клиента существенной скидки. Обычным путем, по морю, до острова добирались не меньше трех суток при попутном ветре.
Итильдин шел по дорожкам сада, зная, где найдет своего государя. Да, он был принц Древнего народа, но давно уже принял подданство Криды и привык считать Даронги своим королем. Даже его отречение от престола ничего не изменило. Впрочем, если задуматься, отношение эльфа к прежнему государю больше напоминало сыновнюю любовь. Он никогда не знал отца Альвы, никогда не питал нежной привязанности к собственному отцу, а вот со стороны короля Дансенну много лет видел только отеческую заботу и поддержку; и если не собственной жизнью, то жизнью кавалера Ахайре как минимум однажды был обязан ему. Итильдин платил ему доверием и нежностью. С тех пор как прежний государь удалился в свое добровольное заточение, эльф навещал его так часто, как только мог. Так же, как юный Альва когда-то, Итильдин сидел у ног государя, жадно внимая его рассказам о былых временах, о прошлом дорогих ему людей, обо всем том, что проходит перед мысленным взором человека на закате жизни. Только одного он не делал не играл с королем в шахматы, и не потому, что ум Даронги с возрастом ослабел, а потому, что пустое занятие играть в шахматы с Древним, многократно превосходящим остротой ума человека и способным предугадывать ходы противника.