— Ка… какую печенку? — спросил потрясенный Марек. Вылезло из памяти чудище — воспоминание о какой-то страшной истории про незаконную торговлю органами покойников.
— Телячью, Оксана сегодня с утра взяла на рынке. Мы попросили в баре, девочки ее в холодильник сунули. Вообще нужно бы на всю контору иметь хоть один холодильник. А то купишь продукты, а теперь лето…
Она еще что-то лепетала, толстая тетка в тонкой трикотажной маечке, красной — светофорно красной, облепившей старую грудь и большой старый живот, в коротких брючках, облепивших старые ноги. Делать им больше нечего, подумал Марек, зоологическим теткам мало бессмысленных скотов, они себе новую игрушку нашли — Зильбермана! Ему-то каково слушать всю эту бессвязную чушь про печенку?!
И Оксана будет точно такой же. Никому не нужной и безнадежно зоологической теткой. Сейчас у нее одна сиамочка, через десять лет она разведет стаю вонючих кошек…
Тем не менее Марек задал из вежливости какой-то тупой вопрос и получил соответствующий ответ.
— Да, кстати! — Стригольникова вдруг изобразила отчаянную радость. — Скидываемся!
— На что?
— Как это — на что? У Оксаны через полторы недели уже свадьба!
— Впервые слышу… — пробормотал Марек.
Руки невольно сцепились в замок, и пальцы принялись шевелиться. Сами, создавая некую дерганую хореографию. Глаза были притянуты и зачарованы ею.
Ну да, Оксана и должна была выйти замуж. За такого высокого, крупного, круглорожего, в пиджаке, насквозь понятного и… и… какого, черт, еще? Еще какого-то, полностью ей соответствующего! И всю жизнь она будет теперь каждый день утром опаздывать в контору, а вечером опаздывать кормить мужа и свою ненаглядную сиамочку!
Отстегнув сколько надо, Марек вернулся в кабинет. И тут же зазвонил городской телефон, к которому Марек теперь испытывал даже нежность — он не канканировал, не поздравлял с Рождеством, не ошарашивал маршем Мендельсона, не заставлял опознавать киношные мелодии, он просто и честно звонил — дзин-н-н-нь! дзин-н-н-н-нь!
— Мариана можно? — потребовал девичий голосок.
— Мариан слушает.
— Мне ваш телефон Защеринская дала, Ольга Петровна.
Марек охнул — ведь старуха все еще тащит на себе древнее литобъединение, тусовку начинающих поэтов, которые так и седеют, так и на пенсию выходят, состоя в начинающих и пользуясь положенной члену литобъединения привилегией: раз в год публиковать одно стихотворение в подборке, которую готовит вечерняя газета, как бишь ее… а она вообще-то жива?..
Поскольку Марек не подавал заявления об уходе, Защеринская, очевидно, до сих пор считала его действительным членом тусовки.