— Анетушка — оглашенье было! — воскликнула Лизета и добавила вполне искренне: — Бедная ты моя!
— Оглашенье, в церкви?
— Да, Анета, да! Он-то от тебя скрывает — а все сговорено! За княжной-то знаешь сколько добра дают? Он на то и банкир, чтобы это понять!..
— А?..
Лизета поняла — Анета хочет и не может спросить о будущем дитяти. Да разве Лизету о том нужно спрашивать? Она развела руками — мне-то откуда знать?
— Вот оно что. Слушай, Лизка… — Анета задумалась, но лишь на миг. — Я его видеть должна, говорить с ним! Он меня тут спрятал, в этой медвежьей берлоге, носу третью неделю не кажет! Лизка, ты ему записочку отвезешь. Я сейчас напишу.
Она быстро подошла к секретеру, осторожно и плавно села, стараясь удобно устроить на коленях набухшее чрево.
— Государю моему, Францу Петровичу Кнутцену в собственные руки, — начеркала она непослушным пером. — Франц Петрович, приезжай, голубчик. Жду тебя и беспокоюсь чрезвычайно. Коли не приедешь — я…
Анета вздохнула и приписала:
— …государыне в ноги брошусь.
Лизета заглянула через плечо.
— Ты, душенька, посадила себе в голову вздор! И я-то сюда насилу добралась, а ты как отсюда к государыне поедешь?
Лизета все еще старалась вставить в речь модное словечко.
— Карету велю заложить — да и поеду! — задорно отвечала Анета. Живя с Кнутценом, она приучилась командовать кучером не хуже подружки.
— Ох, Анетушка, помяни мое слово — не велел он тебе лошадей давать!
Анета позвонила в колокольчик и вызвала горничную, Дуняшу. Велела передать управляющему, немцу Гросману, что желает выехать.
— Вот и все! Сейчас кататься поеду. В карете-то кто мое брюхо углядит?
— Нет, барыня, лошадей, все в разгоне, — сказала, войдя, Дуняша.
И видно было — говорит то, что ее сказать научили. Не та уж была Дуня, что много лет назад, когда совсем девочкой поступила к Анете! С кем-то из банкирской дворни она жила, а с кем — не понять, поскольку прятать свои проказы она выучилась получше хозяйки. И тоже, поди, лелеяла замыслы, как привязать к себе сожителя попрочнее — уж не Гроссмана ли?..
— Ну, так завтра с утра чтоб была мне карета.
— Увидишь — и завтра не будет. — Лизета ткнула пальцем в записочку. — Так что посылай не посылай, он лишь посмеется. Порви-ка лучше.
— А не посмеется. Он меня знает — пешком уйду!
Анета была полна решимости бороться за банкира. Ну, пусть не женится сразу, пусть жить с ним, как живет Лизета со своим графом… За это можно и повоевать!
— Недалеко ты уйдешь пешком, голубушка, — прозорливо сказала Лизета и села, расправив складки и рюши платья пюсового цвета — модного в этом месяце. — Скажи-ка лучше, как спала, что ела. Спина не болит ли? В твои-то годы — да первого рожать…