Теперь я просыпался от ночной сырости и голода с одной лишь мыслью где согреться и пожрать.
Уже не играл под Китайской башней военный оркестр свои марши, но слышался стук молотков, визжание электропил, и вокруг моей башни шла какая-то неторопливая суетня. Возводились десятки временных ларьков и ларечков, вроде наших, которыми забит весь Питер. Как объяснил мне один весьма приличный Песик, — он здесь каждое утро выгуливал своего не очень здорового Человека, которому было предписано почаще бывать на свежем воздухе, — эти ларьки готовились к Рождеству Христову. А вот что такое Рождество — Песик и сам не очень хорошо знал. Говорил только, что в это время по всему городу в таких ларечках продают много ярких, не очень нужных маленьких вещичек и уйму горячего вина — прямо на улицах!
Кстати, если уж говорить о здешних Собаках, то ко всем неоспоримым достоинствам Мюнхена я бы приплюсовал то обстоятельство, что Мюнхенские Собаки (а по Английскому парку их гуляет великое множество!) в отличие от наших Петербургских, удивительно приветливы к Людям и к Собакам любых пород, и очень спокойно, — я бы даже сказал, — с достаточной долей уважения относятся к существованию Котов и Кошек.
Наши же засранцы сначала должны обязательно облаять ни в чем не повинного незнакомого Человека, затем непременно перегрызться между собой, а потом сделать все возможное, чтобы попытаться загнать какого-нибудь несчастного Кота на дерево или в подвал. А убедившись в невозможности достать его оттуда, еще час тупо рваться с поводка и оглашать окрестности своим идиотским осипшим голосом.
Скорее всего, и здесь есть такие же Псы-кретины, которые не переваривают других пород Животных. Считающие себя, как говорил Шура Плоткин, «стержнем и основой нации». Но если у нас в Советском Союзе это явление десятки лет трогательно поощрялось и тщательно культивировалось, как рассказывал мне тот же Плоткин, то здесь таких Псов совсем немного, и они, при любом проявлении нетерпимости к другим видам Животных, достаточно строго наказываются.
— Это уже наша сегодняшняя политика, — сказал мне тот Песик- симпатяга, с которым я познакомился в Английском парке.
А еще этот Песик, сто раз извинившись передо мной, чтобы не оскорбить мое национальное достоинство, сказал, что вся эта зараза идет от Собак Германской демократической республики. Потому что до воссоединения с Федеративной, Германская демократическая была очень близка по строю и по духу Советскому Союзу.
Ни в коем случае не оправдывая этого уродливого явления, я попытался объяснить милому интеллигентному Песику, что в нашей стране все это происходит не от хорошей жизни. Что сегодня в России всеобщее Озверение стало буквально повальным бедствием и распространилось почти на все слои общества — не только Собачьего, но и Человеческого! Мало того, как в этом ни грустно мне признаваться, но сегодня этой язвой заражена и очень большая часть кошачьего сословия… А все от того, что жить стало невмоготу, и каждый ищет виноватого не в себе, а в ком-то другом.