Картинка вырисовывалась довольно смутная. Явно не хватало нескольких важных звеньев, чтобы попытаться просчитать всю ситуацию целиком… Кстати! А почему это все наши российские дальнорейсовые Водилы едут только туда и обратно, а моего Водилу запродали какому-то Сименсу на целый месяц?
В этой детали было что-то особо настораживающее, и для того, чтобы мне легче размышлялось, я вяло вспрыгнул с пассажирского сиденья на подвесную койку Водилы и прилег там за занавеской на аккуратно, по-армейски застеленную постель.
Шура когда-то часто вспоминал о своей службе в армии.
Тэ-эк-с… Значит… О чем это я?.. Что же я хотел сказать про Шуру? Или про постель? Нет… Про Водилу!..
Ох, черт, как я устал! Хоть бы один миг вот так полежать спокойно с прикрытыми глазами и ни о чем не думать…
Но как только я закрываю глаза, так сразу же передо мной…
* * *
…возникает пустынная широкая солнечная дорога.
И мы мчимся по этой дороге навстречу слепящему солнцу, а за рулем нашего грузовика сидит мой родной Шура Плоткин и, с искаженным от напряжения и горя лицом, кричит мне:
— Мартын! Мартынчик!.. Ну, сделай же что-нибудь! Ты разве не видишь, что он умирает?! Мартышка, миленький — помоги ему скорей! Я не могу остановиться!..
Я в ужасе оглядываюсь и на пассажирском сиденьи вижу нашего Водилу. Глаза у него закрыты. Белое лицо залито кровью. Из пробитого виска пульсируют и мелкими брызгами лопаются кровавые пузыри…
* * *
— Мартын, сволочь!!! — со слезами кричит Шура. — Сделай же что-нибудь!.. Он же погибает! Я не могу отпустить руль!.. Смотри, кто за нами гонится?!.
Я бросаю взгляд в боковое зеркало и вижу, что нас настигает грузовик Лысого! А рядом с Лысым сидит… Бармен с Рудольфом на руках! Господи! Они-то тут при чем?!
У Водилы из уголка рта стекает тоненькая струйка крови, капает на его джинсовую куртку.
Шура гонит машину вперед к блистающему солнечному диску и кричит мне сквозь рев мотора:
— Если он сейчас умрет — его же целый месяц никто даже искать не будет!!!. Все будут думать, что он где-то там работает на Сименса… Они его специально туда продали, чтобы иметь время замести следы!.. Это ты можешь понять?! Как же тебе это в голову не пришло, Мартын?!
Ах, вот оно что… Действительно, как же я это сам не дотумкал?.. Как хорошо, что Шура рядом… Но что же со мной-то происходит? Почему я в полном оцепенении сижу между Шурой и умирающим Водилой, и не могу пошевелить ни лапой, ни хвостом?!.
И тут, на моих глазах, Водила перестает дышать.
— Ну, что, дождался, бездарность?! — в отчаянии кричит мне Шура и плачет, плачет… — Он же тебя кормил!.. Он же тебе радовался — море показывал, в ночной бар водил!.. Он же тебя называл «Кысей»… А ты!.. Дерьмо ты, Мартын, а не «КЫСЯ»!!!