Теперь, когда за окнами стала опускаться на землю темно-серая мгла, в нашей кабине, достаточно симпатичной и при дневном освещении от мягкой зеленой подсветки приборов, — стало удивительно уютно и благостно.
На какое-то мгновение вдруг показалось, что нет в мире никакого кокаина, пистолетов с глушителями, Барменов, Лысых, и разных профессиональных Аликов…
Будто бы всякие Пилипенки, Васьки, сачки, тюремные фургончики, отвратительные и уродливые, кустарные шапки из несчастных, когда-то свободных Котов, Кошек и Собак, — просто кем-то выдуманы! Будто все это рождено чьей-то злобной фантазией, чьим-то больным воображением, воспаленным ненавистью ко всему нормальному и живому.
— Нет, Кыся, нам главное, чтоб нас никто до Мюнхена не тормознул! упрямо сказал Водила, напрочь разрушив мои сладкие иллюзии, навеянные мягким светом приборного щитка. — Не станут же они пулять в центре большого города?! Там-то мы уж как-нибудь отмахнемся. Мне бы товарища «Калашникова». Я бы им, блядям, показал светлое будущее! Ладно, хер с ними пока… Давай-ка перекусим лучше.
Очень ловко, не снижая скорости и не снимая левую руку с руля, одной правой рукой и зубами, Водила разорвал целлофановый пакет с ветчиной, «колбаску» с фаршем, открыл коробочку с сыром и вытащил булочки. Все это он разложил на бумажном полотенце прямо на моем сиденьи и для себя открыл большущую бутылку «Кока-колы». Мне же Водила ухитрился налить молока в неизвестно откуда появившуюся квадратную пластмассовую коробочку.
— Ты не брезгуй этой посудкой, — сказал мне Водила. — Она из-под мороженого, чистая. Я ее специально для тебя в лавке попросил. Так что прошу к столу, Кыся!..
* * *
А через два с половиной часа произошло то, что я уже один раз ВИДЕЛ…
Когда до Мюнхена оставалось километров десять, и в лилово-черном небе уже светилось гигантское розовое зарево большого вечернего города, я увидел, как белый микроавтобус «Тойота» выехал из правого ряда в средний, мгновенно поровнялся с нами, а затем…
Вымотанный дальней дорогой Водила смотрел только вперед. Я же, чтобы лучше видеть, что произойдет дальше, перелез со спинки своего кресла на спинку кресла Водилы и привалился боком к его затылку. Мало ли куда еще захочет выстрелить этот страшненький Алик?.. А так я хоть смогу успеть наклонить голову Водилы пониже.
Водила рассмеялся, сказал мне хриплым от усталости голосом:
— Точно, Кыся… Давай, помассируй мне шею, а то затекла, черт бы ее побрал! Старею, Кыся. Мать ее за ногу — судьбу шоферскую…
Затем я увидел, как автоматически опустилось правое стекло кабины «Тойоты» и оттуда высунулась худенькая рука Алика с большим пистолетом и навинченным длинным глушителем из американских телевизионных сериалов. Мало того, я увидел лицо Алика… Левой рукой он держал руль, поглядывая на дорогу, бежавшую нам навстречу со скоростью сто двадцать километров в час, и старался перегнуться от руля в нашу сторону так, чтобы точно попасть из пистолета нам в левое переднее колесо. В какой-то миг он увидел меня, стоящего на задних лапах, в ужасе прилипшего к стеклу, и тут произошло то, чего не было в том моем ВИДЕНИИ! Алик усмехнулся, подмигнул мне весело, и выстрелил… Выстрела я не слышал. Я только почувствовал, как резко вильнула наша машина в сторону, услышал, как под нашей кабиной что-то тревожно зашлепало, и Водила хрипло выматерился такими словами, каких я не мог бы услышать ни в каком своем самом фантастическом видении.