— А ведь должен быть один. По нашей сводке бежало трое. Передай крутолету ориентир — одинокое дерево на холме. Очередью, восемь снарядов.
Фред выбрался наружу и сразу повернулся к Мэй. Она кинулась к нему, споткнулась, схватила его за руку, и они побежали. На какое-то время он забыл, что им удалось выбраться наружу; он забыл, куда и зачем они бегут, он только оглядывался, пытаясь понять, куда же делся Хью.
Но потом он забыл и о Хью.
Фред увидел птицу.
Небольшая, серенькая, она сидела на ветке дерева и чистила перышки. Птица забавно расправляла крыло, только одно крыло, и что-то чистила там клювом. Что-то клевала. Фред остановился, глядя на нее как зачарованный. Повеяло чем-то знакомым, до боли знакомым, даже как-то странно заныли виски. Ему показалось, что сейчас он обязательно вспомнит что-то очень важное; что-то нужное им обоим, и ему и Мэй. Та, оглядываясь и тяжело дыша, присела у ствола дерева и сжалась в клубочек. У нее кровоточили ноги, тапочки оказались очень неудобными. Мэй отдыхала и тоже смотрела на птицу. Фред подумал и сел рядом. Провел пальцами по влажной траве. Рука сразу стала мокрой, и на ней осталась чистая полоса. Они молчали, и Мэй осторожно прижалась к нему, как она всегда прижималась, когда ей было не по себе. Фред понимал, что все идет не так, как он рассчитывал, но — странно — ему было хорошо. Как никогда хорошо и совсем не страшно.
Он еще раз провел рукой по траве. Где-то не очень далеко застрекотало; хлопнули один за другим несколько выстрелов, что-то взорвалось. Дышать оказалось и легко, и трудно. Воздух был непривычно свежим, холодным, с каким-то запахом. Фред потянул носом. Это было похоже на «цветочную» кассету вентиляции. Неужели настоящие цветы? Он начал озираться.
И в этот момент запела птица. Мэй повернула голову набок, вслушиваясь, глаза ее стали удивленно-прозрачными. Она обняла руку Фреда, прижавшись к нему плотнее, и устроилась у самых корней дерева, подобрав под себя кровоточащие ноги. Надо будет вытереть их мокрой травой, подумал Фред, но мысль эта скользнула и ушла; остался птичий щебет. И пьяный воздух, что уже наливался какими-то странными, никогда не виданными им прежде, багряными, ослепительно багряными, изумительной красоты красками. Над головой у них было небо. Огромный купол неба. И листва… Рассветало.
Крутолеты, сразу взявшие слишком большой квадрат, чтобы перехватить беглецов, стрекотали где-то вдалеке и нимало их не беспокоили. Ослепительные лучи солнца проклюнулись сквозь горизонт. Это было невозможно, невероятно красиво. Роса искрилась тысячами бриллиантовых капель, а птица над ними вытягивала крыло так, что было видно отдельные перышки.