— Нет, но… — белобрысый замялся, — надо же по пунктам… По полной программе. Ты ведь и записей не сделал. Это не считается.
— Милый, ты о какой полной программе говоришь? Ты что лепечешь? Мы о чем спорили? Полчаса времени. И не нарушать. А я, милый, инструкции не нарушал.
— Ты ее применил так, что за полчаса из материала манекен сделал.
— Так ведь мы об этом и спорили, сержант. Применил. Но не нарушал. Так что с тебя литр.
— Да ты…
— Что?
— А, хрен с тобой. — Санитар расстроенно махнул рукой. — И как ты бирку шесть-восемь списывать будешь?
— Это моя забота. Это я тебе через полчаса покажу. Еще за стакан.
— Ладно. Тебя не переспоришь. Но тогда спирт.
— Нет, милый. Вот об этом мы договорились точно. Литр водки. Скалолаз твой готов. Так что плати.
— Спирт. Литр медицинского. Разбавишь, цвай-мал больше будет.
— Водка.
— Ну не пей кровь.
— Водка. Сам свой спирт разбавляй.
— Ох, Мержев… Отблюются кошке мышкины слезы. Подавись. В четверг поставлю.
— Вот и давно бы так.
— Кстати, а ты «липучку» не активизировал? — Взгляд санитара вдруг оживился, видно было, что ему в голову пришла какая-то мысль.
— Боже упаси, договорились же. Да и не положено, что это за эксперимент, с «липучкой»?
— Тогда с чего ты, собственно, взял, что он готов?
— А ты не видишь?
— Я вижу, что он лежит и скребется. Я видел, как его катало по углам. Но я пока не уверен, что он готов.
— Еще на литр, милый? — Мержев вытряхнул в рот сразу несколько жевательных горошин из вазочки, принадлежащей персоналу поста.
— Хм-м… — Санитар неуверенно почесал в затылке. Жадность боролась в нем с осторожностью.
— Ты же в чем-то не уверен, давай. Если повезет, сразу два литра выиграешь.
— Хм. Если только один к пяти.
— Да пожалуйста. На халяву хлорка — творог. Так, значит, если он до сих пор в порядке, с меня шесть литров; если манекен — с тебя два.
— Хорошо. Но только проверять будем как положено. Ты возьми обруч, «дергунчик» и пусти газ. Мало ли что…
Краем глаза Женька увидел, как из дыры под потолком начинает сочиться мутное желтое облако. Он по-прежнему лежал пластом, без движения, и каждая клеточка у него отдыхала. Реагировать на эту новую дрянь, начинать как-то метаться явно не стоило — фильтр либо поможет, либо нет. Надо собраться с силами, со всеми силами, надо восстановиться. Фильтр — это его надежда, его единственный слабый козырь; фильтр, да игра в неподвижность. И еще иголка. Оружие, блин, — страшная иголка в рукаве. С такой экипировкой вполне можно идти на штурм военной базы. Хитрый узник справится. Хитрый узник всех переколет. Господи, ведь это самая настоящая хана. И ничего не сделать. Распотрошат на свои опыты, и все. Уже почти распотрошили. А что они сделали с Юлькой, с остальными девчонками? Даже думать об этом не хочется.