— А этого понесёт кто? — буркнул кто-то из стариков ратников, коснувшись ногой лежавшего на земле незнакомца.
— Кто нашёл, тот пусть и тащит! — Витясик, как всегда спрятавшись за спинами товарищей, увязывал на груди завязки старенького ранца.
— А что, и понесу, и понесу! — упрямо закусив губу, Михась склонился над лежавшим на земле телом.
— Михась, отставить! Итак, чай, всю ночь глаз не сомкнул, намаялся, — вмешался в их разговор строгий голос десятника. — А ты, Витясик, смуту не заводи. Это дело божеское — всякой твари земной милость оказывать. Покель мы врага рода человечьего в нём не углядели, ношу, нам даденную, сообча нести будем.
— А ежели и впрямь обороткой окажется, что тогда? — не унимался не желающий брать на себя, как ему казалось, чужую ношу Витёк.
— А коль и так, бог, чай, за помощь немощному серчать не станет, чести нам нет никакой — слабого до погибели довести. А чтобы оторопь тебя не мучила, ты первым его и понесёшь, телом прочувствуешь, колдун али кто он будет.
Витёк хотел было заупрямиться, но взглянув на суровые лица товарищей, взвалил на горбушку тяжёлую ношу и, покряхтывая, поплёлся вниз по склону, следуя за уводящей вдаль, извивающейся, словно гигантская змея, тропинке.
Топот бегущих ног — это было первое, что я услышал. Меня трясло и подбрасывало. Каждый толчок отзывался тяжёлой болью внизу живота. Похоже, меня куда-то тащили. Я открыл глаза и увидел непередаваемую картину: я лежал на плече какого-то детины. Позади поспешали несколько странно одетых, увешанных средневековым оружием людей, впереди слышался топот ещё десятка ног.
— Поднажми, Михась, поднажми! — поторопил мою "конягу" бегущий вслед за нами седоволосый воин. — Если устал — подменю.
Моя "коняга" упрямо помотала головой и, сопя, припустила чуть быстрее. Меж тем бежавший позади дядечка поднял взгляд, и его глаза встретились с моими.
— Глядикось, очнулся! — выдохнул он, не останавливаясь.
— Да уж! — процедил я, не найдя в своих путавшихся мыслях ничего более лучшего.
— Идти сможешь? — похоже, смотревший на меня дядечка решил сразу взять быка за рога.
— Гм… м, — неопределённо промычал я, ибо ещё не сообразил, что же со мной произошло.
— Что идти, бежать надо! — сквозь хрипы, клокотавшие в его лёгких, просипел тащивший меня Михась.
— А что, может и побегу… — я мысленно прощупал своё тело и не нашёл ничего, что могло бы этому помешать. Боль внизу живота, образовавшаяся от неудобного лежания на костлявом плече тащившего, должна была быстро исчезнуть. В остальном (если не считать величайшего тупизма, царившего в моей голове) я чувствовал себя совсем неплохо.