Возвращение (Гончар) - страница 51

— Да неужто Вы самого князя Николу Хмару Талбосского знали? — Лёнька восхищённо уставился на воеводу.

— Знал, как же не знать! Как с тобой сейчас разговаривал, и не только знал, но и всю жизнь на него молиться буду, он меня от смерти лютой спас. Тогда-то я, выздоровев, и поклялся за всю Рутению грудью стоять. Но это уже потом было. А прежде власть он в городе новую установил, правильную, чтобы всё по чести, по совести, чтобы людям добрым зла не чинить, ремёсла да хлебопашество развивать. Одно плохо: война в наши края пришла, многого мы сделать не успели, лишь кое-чего наладили. Да что теперь говорить… В первой же битве меня и ранило. Так что я, почитай, всю баталию в беспамятстве пролежал. А когда очнулся, Николая Михайловича уже рядом и не было, убыл он в края неизвестные, исчез на глазах друзей своих да соратников. Вот так — то, брат. А я как от смерти лютой оправился, так в войско государево и записался. Простым ратником на охрану границ пошёл. На границах-то ещё долго пошаливали. Вот мы дозором по ним и рыскали. Вскоре дослужился до сотника. Со своей сотней, а потом и тысячей я по долам и полям много помотался, всё баронов да витязей горных, что в предгорьях бандитствовали, выискивал. Выискивал да палицей тяжёлой усмирял. Да так прославился, что уже тогда мне жезл воеводы пророчили, но тут война на границах вроде как закончилась. — Всеволод тяжело вздохнул и добавил ворчливо: — Как же, закончилась она! Только мы свои войска оттянули, как они стали к деревням нашим да станицам рваться, набеги свершать. До поры до времени Дракула их осаду сдерживал, но и на него нашлась сила, переломили его, горемычного, покуда мы тут всё рассусоливали. Помощи — то ему от нас ни на копейку не было, только препоны да подлости всякие по наущению западному чинились. Говорят, он, смирив гордыню, к королю нашему едва ли не в ноги кланялся, помощи ратной испрашивая, да не нашёл он у нас то, что выискивал… А тут уже и у нас в самом государстве раздоры начались. Это как раз перед тем, как на границы приказ государев пришёл войскам в казармы вернуться. Оказалось, покудова мы там ворога били, вельможи да люди государевы это самое государство по карманам растащили. И я так понимаю, войну объявили законченной от того, что казна царская истощилась. А как только мы на зимние квартиры вернулись, перво-наперво войска сокращать да реформировать начали, ибо как гласил манифест царский, "битвы с ворогами закончены, мир на границах и в государстве нашенском, ни к чему нам такое воинство". Потом чины да звания новые ввели, и все мы именоваться на фалюнский-западный манер стали. А раз тысячников к тому времени больше, чем самих тысяч стало, вот и подались некоторые (кто поименитее) в государевы приказы, кто министрами, кто их помощниками, (приказов королевских к тому времени развелось как грязи). А куда было Всеволоду Кожемяке податься? Можно было бы, конечно, и в кожемяки, да в родном Трёхмухинске новей нового старая власть возродилась, народ взбаламутила, с Росстаном рассорилась. Мне туда ходу не было. Врагом вольной нации объявили, розыск устроили. Хотя, что ж меня искать-то? Вот он я! Только руки у них коротки. Хоть от Росслании отделились, а всё одно из её миски щи тащат, — Всеволод, опустив голову, не единожды тяжело вздохнул. — А ведь сперва — то вроде всё как и надо шло. С Росстаном же мы в государство единое, как и предки наши, объединились, Рутенией вновь стали называться. Да видать и впрямь черти в королевскую голову вселились, перемен ему на манер западный захотелось. Не знаю, своей — не своей ли волею, но в месяцы порушил он всё, что годами строили. Жизнь наша под откос пошла, торговля прекратилась, города и веси меж собой рассорились. Эх, чего греха таить, был я недавно тайно в городе своём родном — Трёхмухинске! Совсем бедно жить стали, как во времена магистратова владычества. Так ведь тогда люди тёмные были, иной жизни и не знали! А теперь вроде и хлеба сполна белого покушать успели и правду узнали. Ан нет, забыли всё хорошее, вновь зрелищ аспидовых захотелось, как говорит один добрый человек "бесовское всё это, не от господа". Э, хе-хе, — совсем по — стариковски прокряхтел воевода. — С этим — то потяжелей бороться будет, чем с ворогом иноземным. Да ладно, вот с орками покончим, тогда и на своей земле порядком займёмся. Нам с тобой, паря, нечего о политике задумываться, нам о стратегии да тактике думать надо! — с этими словами Всеволод стеганул коня и, оставляя за собой клубы пыли, помчался в голову колонны. Вслед за ним устремился и очумевший от переполнявших его чувств ординарец.