В последний момент Гириш заметил выскочившего на площадку черноволосого человека. Того самого, что был в свите Серзака и сражался со свирепостью льва, перебив множество защитников крепости. Пронзительно голубые глаза северного варвара вперились в спину железного чудовища. Зрачки раджи расширились, он хотел вскрикнуть, но он уже не в силах был остановить движение собственных рук. Из перерезанного горла хлынула кровь.
Тело Гириша покачнулось и упало с башни. В полете голова отделилась. Ударившись о каменные ступени, голова раскололась словно яйцо. Тучное тело шлепнулось как кусок жирного мяса, и утонуло в собственной крови.
Железный гость из преисподней склонился над пропастью, глядя на падение раджи. Он не видел приближающегося к нему противника и не мог услышать его кошачьих крадущихся шагов. Удар по спине чудовища пришелся как раз на то время, когда голова Гириша раскололась. Чудовище резко развернулось и отбило второй удар человека с черными космами. Человек зарычал как обезумевшее от ярости животное и попытался вскочить, чтобы повторить удар в третий раз. Чудовище направило ножи-пальцы ему в грудь, но он сумел уклониться.
Другой человек, весь черный, но с седыми волосами, налетел на железное чудовище, не обращая внимания ни на что. Острые выступающие углы пластин панциря вошли ему в плоть. Нападение было столь внезапным, что чудовище покачнулось на краю башни.
Горкан завопил и рывком поднялся по доспехам выше. Злое лицо младенца исказилось от ужаса. Кешанец истекал кровью, но продолжал упорно клонить корпус чудовища в сторону пропасти.
Конан вскочил на ноги.
— Толкай его! — истошно заорал Горкан.
Северянин бросился вперед и навалился на чудовище. Оно окончательно потеряло равновесие, покачнулось и полетело с башни. Вместе с орущим Горканом.
Ужасный вопль чудовища слился с яростным криком кешанца. Несколько мгновений воздух дрожал от двойной мощи, затем раздался грохот и все стихло.
Конан посмотрел вниз. На каменных ступенях лежало кровавое месиво. Два человека, распавшиеся на плоть и кровь, и кошмарный выходец из преисподней, распавшийся на железные куски. Руки Горкана сжимали оторванную голову адского младенца.
— Он достойно погиб, — сказал Серзак, подойдя сзади и устремив взгляд в том же направлении. — Нам всем было бы хорошо умереть именно такой смертью.
Кешанец с этим утверждением не согласился. Он пошевелил сначала головой, потом руками и со стоном уселся. Под ним что-то громко хрустнуло. Он посмотрел вверх.
— Дьявол, — сказал он. — В последние годы я разучился полностью избавляться от боли.