Серзак спешился и как мог его успокоил. Старик говорил о тяготах пути, об опасностях, поджидающих честного путника на дороге. Жаловался на голод и холод, скорбел о потерянных силах и времени. «Нет оправдания тому, кто вышел в поход, не позаботясь о стоянках», — говорил он.
Кони нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Золотоволосая девушка очнулась и с ненавистью глядела на чужаков. Ее голубые глаза широко раскрылись, а мягкие до этого губы сделались жесткими, сложившись в тонкую бледную линию. Другие женщины с трудом сдерживались, чтобы не начать шептаться между собой, обсуждая достоинства и недостатки чужаков. Детям все это стало нестерпимо скучно и они хотели идти спать. Конан тоже заскучал.
— Серзак, не мог бы ты выражать свои мысли покороче? — осведомился он, склонившись к не в меру разговорившемуся старику.
— Что хочет ваш уважаемый друг? — спросил вождь.
— Он искренне скорбит об убитом, уважаемый Гхоро, — ответил Серзак. — И жаждет хоть как-нибудь загладить свою вину. Может ли он надеяться на это?
— Я терпелив, Кром свидетель, но терпелив в обрез. — с угрозой в голосе произнес Конан. Глаза его сверкнули гневом.
— О, ваш господин великий воин. Я чувствую это по его могучему голосу! — Гхоро поклонился Конану и продолжал говорить, указывая на него пальцем и притоптывая ногой. — Молодой охотник, которого ваш господин лишил большей части головы, готовился убить тигра много дней, он прошел тщательнейшую подготовку и замены ему среди людей нашего племени нет. Он единственный мог убить тигра. Теперь только ваш господин может сделать это.
— Надо, так надо, о чем речь? — Конан пожал плечами. Тигр, так тигр. Северянин не привык отступать перед трудностями. Он никогда прежде не охотился на тигров, но не считал, что тигра нельзя убить так же просто, как какого-нибудь заурядного демона.
— Он согласен, — сообщил Серзак и лицо вождя озарилось улыбкой.
— Не понимаю я этих глупых церемоний, — доверительно сообщил Конан подъехавшему Горкану. — Если бы меня сразу спросили, я бы тоже согласился.
Чужаков пригласили в дом старейшин. Женщины приготовили богатый, по деревенским меркам, стол и вождь пригласил гостей сесть. Конана он усадил по правую руку, Серзака по левую. Горкан сел справа от Конана, не дожидаясь приглашения. По лицу вождя пробежала мгновенная тень, но он ничего не сказал. У входа в дом старейшин уселись музыканты и несколько красивых мальчиков, которых пророчили в охотники. Среди счастливцев оказался и Матакура, принесший великую весть. Мальчики не имели права присоединиться к пиру, зато они могли вволю смотреть и слушать. Женщины сгрудились у входа и громко перешептывались.