Похороны молодого охотника быстро перешли в праздник охоты на тигра-людоеда. Праздник начался с поминовения жертв тигра. Поминались женщины и дети разных племен, погибшие у запруды. Главным рассказчиком скорбных историй был Госоро, местный колдун. Он обладал отвратительными манерами и гнусавым голосом. Вдобавок, он имел привычку вскакивать на середине рассказа и изображать своим далеко не молодым телом, как двигалась та или иная жертва тигра. Он вилял бедрами, вертел головой, хлопал себя по ляжкам и совершал разные другие телодвижения. Слушатели одобрительно хмыкали и время от времени били себя по щекам в знак траура. Гостям тоже ничего не оставалось, кроме как сочувственно кивать головами и хлопать себя по щекам. Затем принесли пенистый напиток и скорбь улетучилась.
Решили играть в «Падающего ястреба». Подростки не могли усидеть на месте.
— Ну и куда будет падать ястреб? — спросил Серзак, которому неудобно было открыто признаться, что он не знает такой игры.
Ему не ответили. Принесли круг, спиленный с целого ствола дерева. Судя по годичным кольцам, дерево росло не меньше тысячи лет. Годы были выкрашены в различные цвета. Центр — раннее детство, был розовым, развитие — оранжевым, созревание — синим, юность — желтой, молодость — зеленой, ранняя зрелость — коричневой, средняя зрелость — красной, поздняя зрелость — фиолетовой. Обод, непосредственно предшествовавший смерти, был белым.
Рядом с каждым участником пира поставили по круглой корзиночке с шестью маленькими ярко оперенными дротиками. Мальчиков также не обошли. Матакура, славившийся своим мастерством в бросании «ястребов», метнул первым. Дротик с зеленым хвостом вонзился точно в центр круга.
— Ну ясно, — сказал Серзак и тоже метнул.
Его дротик с фиолетовым оперением вонзился в белый обод. Все засмеялись. Особенно громко смеялись мальчики.
— Каждому дано только то, что ему дано, — заметил Серзак и отодвинул корзинку с дротиками подальше.
Все стали метать по очереди. Даже Горкан скромно сделал дротику Матакуры обрамление из красных перьев. Только Конан не проявил никакого интереса.
Короткая южная ночь прошла незаметно. Ближе к утру, когда все стали симпатичны друг другу, а солнце полезло на небосклон с бесстыдством храмовой танцовщицы, раздался перезвон ручных и ножных браслетов и в дом вбежала золотоволосая белая девушка. Она была в красной одежде. Живот, плечи, руки и ноги оставались открытыми. Волосы были украшены мелкими красными цветами.
— Отец! — воскликнула она и простерла руки к вождю. — Я хочу станцевать нашему гостю мой танец!