Слова упрека, обрастая децибелами, балансировали на грани крика.
– Игорь! Рембо ты недоделанный! Ты хотя бы понимаешь, что если это все выплывет, нам не жить?!
Тоболь тряс головой. После падения на мостовую в голове Игоря здорово гудело.
– Чего?
Костя закачался от гнева:
– С какого… перепугу ты на викингов попер, Игорёк?! Мы ж с ними, если прознает кто, потом вовек не разберемся! Эти бородатые боровы по сотне родственников каждый имеет! И все придут с нас виру брать! Причем, постараются кровью, потому как победителю вся добыча побежденного достается. Понимаешь?!
– А?
– Ты меня слышишь?!
Тоболь отмахнулся:
– Не ори… Без тебя тошно, – он ощупал бок и ойкнул. – Сссуки… Ребро сломали… Еще и этот орет.
Малышев налился краской. Он набычился, собираясь наконец-то высказать все, что думает о бестолковом товарище, когда на плечо его легла ладонь Улугбека. Сомохов, пробовавший что-то хрипеть в оправдание Тоболя, молча указал в сторону соседнего дома.
Костя присмотрелся.
Тела мужчины и трех детей. Семья… Отец зарублен у входа. Один из малышей нашпилен на копье, второй, с разбитой головой, лежит чуть дальше. Третий, самый маленький, лет трех, рассечен надвое на полдороги от того дома до места схватки. Видимо, пробовал убежать. И почти сумел.
Костя заскрипел зубами. Он догадался. Сомохов подтвердил предположения:
– Норманны сюда минут десять как вышли… Взялись за дом побогаче. Зарубили хозяина, потом… – он дышал тяжело, с хрипом. – Потом женщины завизжали. В конце концов, из-за забора полетели дети… Викинги старались, чтобы они через дувал перелетали, и те, кто остался снаружи, ловили тела на копья. Веселились… Игорь не смог.
Тоболь, пошатываясь, поднялся. Подобрал свой меч, подошел к трупу того здоровяка, что чуть не отправил его к праотцам, и от души врезал ногой. Тело чуть дернулось. Игорь зарычал и вогнал меч в грудь. "Труп" изогнулся, заскреб ногами… и затих.
Тоболь медленно обошел лежащие тела, повторяя процедуру. Потом вернулся к товарищам.
– Чё кричишь? Эти никому ничего не скажут, – голос звучал глухо и чуть отстраненно. – Как Карлович?
Костя отмахнулся. Не до тебя. От усилий, потраченных на защитную для товарища речь, на повязке Сомохова проступили кровавые пятна.
Подошел Пригодько.
Игорь оперся о протянутую руку сибиряка, поплелся к дому. Пройдя метров пять, повернулся.
– Я, Костик, сюда, вот именно сюда, совсем не хотел. Таких приключений на мою задницу и там хватало… Но коли влип в х… войну эту, то говном становиться не буду… Детей резать не буду. И другим не дам.
Сомохов, снова провалившийся в прострацию, закашлялся.