– Какой?
Кнехт с трудом подбирал слова:
– Он был… Он был… Как…
– Во что одет? Как выглядел? На каком языке говорил?
Петр виновато развел руками:
– Разве можно описать сон?
– Ты утверждаешь, что тебе все приснилось?
Бартелеми тут же поправился:
– Я бодрствовал… Но все было как во сне. Как будто в детство вернулся, ваше преосвященство. Казалось, что со мной говорит отец. Я верил… Я верю!
Адемар потер слезящиеся больные глаза:
– Итак… Что тебе сказало… видение?
– Андрей сказал, что укажет мне место, где закопано то, что приведет нас к победе!
Радостный гул прокатился внутри. На лицах воинов появились первые улыбки. Глаза их разгорались вместе с каждым словом допрашиваемого.
– Копье, которым римский воин Лонгин пронзил бок нашего Спасителя, прервав его мучения на кресте! Этого копья касалась кровь Господа. Оно уцелело, оно не могло исчезнуть! И если мы отыщем, возьмем копье, то сможем выйти против любого войска и победить!
Петр положил ладонь на бархат подушки.
– Я рассказал все сеньору графу. Его высочество приказал дать мне в помощь воинов и отправил искать туда, куда послал меня первоапостол Андрей. К храму святого Петра. Там воины разобрали пол, убрав плиты, и взялись за лопаты. Я же молился и принял причастие. И когда, очистив душу, сошел в яму, то нашел… – Он подхватил обломок. – Вот!!!
Зал взревел. Рыцари, раскрасневшиеся от жары, орали "Deus!", монахи славили Господа.
Лицо Петра Бартелеми сияло.
– Я нашел то, что приведет нас к победе.
Адемар попросил его подойти ближе, взял в руки осколок.
Гул в зале, подобно волне, перевалился за пределы шатра. Возгласы, молитвы и восславления Господа слышались сверху, сбоку, с каждого угла.
Скептическое выражение лица сидевшего напротив Адемара Боэмунда сменилось задумчивым.
– Господь вручил нам победу!
Адемар покачал на ладонях ржавый осколок.
Рев с улицы уже давил на уши.
– Господь верит в нас. Он не гневается.
– Deus! Deus! Он не гневается! Он с нами! – скандировала толпа.
Епископ согласно кивнул головой.
– Да будет так.
– Так хочет Бог! – было ему громогласным ответом.
25 июня совет вождей назначил Боэмунда Тарентского главой Божьего воинства сроком на четырнадцать дней. Этого ему должно было хватить, чтобы или отбросить владык мусульманского мира от стен Антиохии, или уложить в землю всех, кто еще мог держать оружие.
Лангобард не подкачал.
Из собственных запасов князя выкатили бочки с вином. Немногочисленных лошадей придирчиво осмотрели. Большую часть пустили под нож. Так появилось мясо.
Дисциплина, пошатнувшаяся в последние недели, наводилась твердой рукой. О каком духе можно говорить, если бежали из города даже такие вожди, как Гуго де Вермадуа, брат французского короля, и Стефан Блуаский? После обретения святыни дезертирство пошло на убыль, но мысль о том, что можно отсидеться за стенами, пока остальные штурмуют лагерь мусульман, посетила не одну рассудительную голову. Таких командиров собирали к шатру верховного командующего, назначали место в штурмовых колоннах, указывали время и брали клятву, что придет. Тех, кто мямлил, ставили первыми.