Костяные наконечники оказались обильно смазаны каким-то ядом.
Испанцы теснее сгрудились вокруг своего предводителя, также получившего несколько порезов, но еще живого.
К концу третьего дня из десятка носильщиков, отряженных на доставку гака, в живых осталось только трое. Тяжелая установка полетела в трясину, следом последовало все то, что, по мнению солдат, не заслуживало внимания: инициатор, таблицы настоек, короба подзарядок. Конкистадоры упорно волокли лишь золото и вождя.
До корабля дошли чуть больше полусотни.
На пути в Пуэрто-Рико раненый губернатор очнулся и потребовал к себе захваченную установку. Когда же узнал, что она осталась в джунглях, долго бесновался, а затем… разразился коротким смехом… предсмертным хохотом обманутого.
Сил на то, чтобы второй раз добыть "купель вечной молодости", у поселенцев не осталось. А вытребовать их с материка стало некому.
Когда корабль с захватчиками взял курс на острова, к замершему на обрыве воину-ящерице, капилару Храма, подошли старейшины семинолов. Все как один – белокожие и черноглазые.
– Злые люди ушли, почтенный Кору. Почему ты требуешь, чтобы мы бежали, бросив народы, протянувшие нам руку помощи и воспитанные нами?
– Потому что они вернуться.
– Но мы снова сможем прогнать их.
Капилар устало покачал головой:
– Нет!
Он обернулся и всмотрелся в лица окруживших его людей.
– Мы не можем платить жизнями нашего народа! Мы сожжем Маноа и уйдем в Сагене, на север.
– А если они достанут нас и там?
– Тогда еще дальше – к океану льда. Потом через него, в земли за океаном. Если надо мы обойдем Ойкумену, но больше не будем бесцельно подставлять свои головы под мечи прирученных.
Старейшины переглянулись:
– А чьи головы мы будем подставлять? Кто защитит нас?
Кору пнул ногой тело мертвого солдата, оставленного в спешке бегства и ухмыльнулся:
– Они…
Владимир Петрович Коваленко вышел на пенсию три года назад. Очередная чистка рядов, затеянная новым начальством, прошлась по "проверенным кадрам", отправляя в отставку всех, в ком пришедший патрон не был уверен. Коснулись перемены и Владимира Петровича.
Коваленко недовольно заерзал задом в кресле "разъездных" Жигулей. Сменщик запаздывал.
Главное, мог бы и сам уже на покой податься! Три квартиры в Москве давали отставному комитетчику приличный ежемесячный прибавок к пенсии, на даче заканчивали отделку бассейна, дочь удачно вышла замуж, младшенький выпустился из МГУ. Казалось бы – уймись, заляг! Раз в неделю на рыбалку, по субботам – баня… Но душа требовала другого.
И Коваленко пошел в ЧОП, частное охранное предприятие.