Вот один из них поправил висящую на плече палку, завернутую в лохмотья. Десятник насторожился – меч, лук? Нет, всего лишь палка, уродливая рогулька.
Сельджук уже собрался повернуться на другой бок и покорить себя за лишнюю мнительность, как рогулька еле заметно бликанула металлом. Тугай подобрался, пальцем проверил, тихо ли выходит из ножен сабля.
Парочка шла в сторону шатра бека.
Он толкнул ногой рыжего Салыма, Фехата. Оба проснулись, как и положено воинам – тихо и с оружием в руках. Знаком показал, чтобы молчали.
Два мнимых раба свернули в сторону, но все еще были рядом с палаткой бека.
– Идем, – еле слышно прошептал десятник и поднялся.
Встал, как будто только что очнулся, шумно потягиваясь.
Силуэты рабов дрогнули, они попробовали приникнуть к земле, стать незаметней.
Десятник вяло потопал к шатру. Пошел не прямо, а чуть в сторону, мимо, но так, чтобы оказаться рядом. За спиной сопели Салым и Фехат. По еле слышимому звяканью Тугай понял, что бойцы приготовились.
– Эй! Ты!
Ближайший из "рабов" дернулся и повернулся к сельджуку. Тот уже тянул саблю из ножен.
– Что вы тут делаете?
Раб склонил голову в поклоне и двинулся к ближайшей телеге. Часть повозок побитого латинского войска бек приказал перетащить в лагерь. Теперь эти колымаги загромождали проходы между кострами.
Раб кланялся без остановки, бубня нечто маловразумительное. Тугай нахмурился, вытягивая саблю:
– Да что ты там борм…
На тихий треск мало кто обратил внимание. Получив по пуле в головы, трое степняков полетели на землю, громыхнув напоследок железом. Несколько батыров, спавших поблизости, чутко вскинулось, но… ничего не заметили. Так – пара нерасторопных рабов подбирают упавшие вещи. Кто-то прошептал угрозу глупым недотепам, кто-то просто повернулся на другой бок и продолжил сон.
…Костя, не снимавший палец со спускового крючка, еле слышно выдохнул.
Гарет, прикрывая убитых их же собственными куртками, покачал головой – чудом пронесло.
Они осторожно двинулись дальше, обходя прикорнувших тут и там степняков. Сельджуки спали вповалку, но каждый держал в руке саблю или копье. Успей приметившие их кочевники поднять тревогу, крикнуть, вокруг поднялась бы стена врагов.
– Сюда, – валлиец кивнул в сторону двух нахохлившихся, дремлющих сидя воинов.
Видимо, каждый понадеялся на друга, и в результате заснули оба. Руки батыров сжимали обнаженные сабли, а между ними… Между ними лежал перевитый волосяными путами Сомохов. Уезжавший в лагерь в новеньких доспехах, нынче археолог был в одном порванном нательном белье. Густые синяки покрывали тело. Лицо превратилось в огромный кровоподтек. Но он был жив.