Если Просто Наташа увидит новые замки́ и не получит ключей, она решит, что ей разбили унитаз. Об этом думал Максим Т. Ермаков, поднимаясь в лифте к себе на седьмой, раздраженный занудным совещанием у Хлама, кривыми, точно всем им насильно вытерли рты, мордами коллег и перламутровыми когтями непосредственной начальницы Ирины Константиновны, в просторечии Ики, которыми она битых два часа брякала по столешнице. Увидев дверь своей квартиры, Максим Т. Ермаков отшатнулся. «СДОХНИ СУКА!!!!» — было намалевано по черному дерматину белой масляной краской. Свежая краска одуряюще воняла, сползала тонкими потеками, словно жирные буквы пускали корешки. Максим Т. Ермаков взял на палец мягкую капельку, размазал и разъярился.
На подоконнике, как обычно, посиживали двое мужчин с профессионально условными лицами, обкатанными, будто галька, уличной толпой. Они как раз собрались поужинать: один разливал из глухого вспотевшего термоса крепкий чаек, другой разинул рот на булку, похожую на хлебную рукавицу, взявшую сосиску.
— Кто это сделал?! Кто?! — проорал Максим Т. Ермаков, сбегая к ним по лестнице, с бельмом на пальце. — Вы тут сидите, каким, блин, местом смотрите?
Социальные прогнозисты переглянулись, одинаково пожав плечами. Потом уставились на Максима Т. Ермакова двумя парами ясных, как стеклышки, глаз, ничего, кроме удивления, не выражавших.
— Дверь мне изгадили, вам было лень шугануть?! — продолжал орать Максим Т. Ермаков, приходя в еще большую ярость от вида обстоятельного натюрморта, с кусками крупных помидоров и розовой, как купидон, вареной курой, красовавшейся на бумажной тарелке.
— Мы, гражданин Ермаков, не работаем у вас сторожами и охранниками, — холодно ответил тот, что с булкой.
— И отчеты предоставляем также не вам, — добавил второй.
— Ну вы и падлы! Приятного аппетита! — выкрикнул Максим Т. Ермаков, на что социальные прогнозисты спокойно кивнули.
Осторожно, держа оскверненную дверь двумя пальцами за ручку, будто огромную муху за крыло, Максим Т. Ермаков скользнул в прихожую. Как он ни берегся, на пальто от Hugo Boss в двух местах обнаружилось белое, точно кто лизнул против ворса дорогой кашемир. Глянув на часы, Максим Т. Ермаков сообразил, что вот-вот заявится слесарь с новыми замками. Было невозможно принимать кого бы то ни было с липким свеженьким слоганом на дверях, вызывавшим у Максима Т. Ермакова какой-то детский стыд. Он поспешно позвонил на фирму и, матерясь через слово на тягучий хамоватый голосок девицы-оператора, взявшейся учить его деловой этике, отменил заказ. Он хотел одного: смыть пот этого дня, а потом заняться чисткой пальто. И только он успел наполнить хозяйскую гулкую ванну, в которой напряженная струя воды будила как бы отзвуки железной дороги, как в прихожей бешено, взахлеб заверещал звонок. Чертыхнувшись, в тесном плюшевом халате на влажное тело, Максим Т. Ермаков пошлепал открывать. Пока он торопился, возясь с поясом халата и теряя тапки, звонок, как миксер, взбил содержимое его головы в мутную пену. Предвкушая, что он сейчас сделает со слесарем, который все-таки приперся, чтобы заработать свои полторы копейки на чужих проблемах, Максим Т. Ермаков распахнул дверь, не заглянув в глазок.