— Ха, Филин, но он же сам этот налог и ввел, когда военное положение объявлял.
— Ты думаешь, простой народ, это помнит? Нет, братан. Тем же крестьянам, например, это все равно, отменили налог, вот и хорошо. Кто отменил? Правильно, президент отменил, а вера в «доброго царя» наверху, она в нас неистребима.
— Это получается, что у нас теперь диктатура?
— Она самая, — согласился Филин.
— Лично я, совсем не против. Симаков глава государства нормальный, за нас, за гвардию, всегда горой стоял, так же как и мы за него, а царьки эти региональные, всех уже достали дальше некуда, пора их уже и придавить. Вон, я ветеранов наших послушал, как при прежних правителях было, так ничего хорошего, то продовольствие порченое пришлют, то выплату жалованья задержат, то кого-то из бойцов в темном переулке пристукнут. Теперь же, другое дело, все в срок поставляется и по высшему разряду, да и развертывание батальонов в бригады, дорогого стоит. Нет, как бы там ни было, а я за Симакова.
— Я тоже, — Филин со мной не спорил, — понятно же, что лучше Симаков наверху, чем какая-то тряпка половая, которая как флюгер под ветром, каждый день мнение меняет.
Прерывая наш разговор, появились дневальные с обедом. После трапезы, пришел черед докторов, которые ходят по палатке, и осматривают нас, своих пациентов.
Со мной все понятно, контузия, многочисленные ушибы и пара побитых ребер. По большому счету, я уже готов к тому, чтобы в родную роту вернуться, ничего не болит, гематомы с лица сошли, и только ребра иногда ноют. Другое дело, мой комод, у него что-то серьезное и каждый день его для более серьезного осмотра в другую палатку вызывают. Сейчас бы поспать, но надо сержанта дождаться, узнать, что у него и как.
Потянувшись всем телом, задумался. Какое все же приятное это состояние — покой. Никуда не надо торопиться, спешить или чего-то остерегаться. Валяюсь без всяких тревог на чистой койке, а вокруг меня, тудым-сюдым, бедрами покачивая, симпатичные медсестры по своим делам бегают. Эх, и жизнь хороша, и жить хорошо, особенно когда знаешь, что раны твои не тяжелые и, вскоре, ты снова будешь бегать по полям как молоденький зайка по весне.
— Ирочка, золотце, — окликнул я одну из проходящих мимо медсестер, — будь добра, включи радио, а то речь президента только дали и тишина.
Стройная кареглазая девица восемнадцати лет, остановилась, с укоризной в глазах, посмотрела на меня и ответила:
— Саш, ты ведь не первый день у нас, знаешь прекрасно, что радиоточка в госпитале только по расписанию включается.
— Знаю, — улыбнулся я, — но не в радио дело. Просто с тобой парой слов перекинуться хотел, голосок твой добрый и ласковый услышать. Может быть, пригласишь защитника родины в гости, на вечернюю чашку чая? Чисто по случаю славной победы, разумеется.