Русские зачитывали отрывки из одного письма за другим, чтобы мы сочли — наши родные дома убиты, искалечены, или с ними случилось еще что то ужасное. Многие едва не сходили с ума от неведения, беспокойства, и пятеро в конце концов помешались.
Когда рассвело, мы увидели перед окопом, где находился я, трех мертвых русских, всего в двух метрах от него проходили следы лыж.
* * *
Однажды Порта бесследно исчез. Мы, пятнадцать самых взрослых и опытных из роты, получили разрешение на вылазку. Лейтенант Холлер вызвался пойти с нами. Перед выходом он снял все нагрудные значки и знаки различия. Мы полежали перед траншеей русских, определяя на слух, где стоят часовые. Потом бросились на них, швырнули в блиндажи несколько гранат и прошлись автоматами и огнеметами по узкой траншее. Все это заняло не больше двух минут, потом мы пустились в обратный путь с двумя пленными. Возвратясь на свои позиции, мы начали допрашивать пленников, один из которых был лейтенантом. Когда мы описали Порту, оба расхохотались.
— Он совершенно чокнутый, — смеялся лейтенант. — Сейчас пьет с нашим комиссаром, который вот-вот свалится под стол. Ваш друг хочет купить медвежью шубу и ящик водки, для платы за них у него при себе пять тысяч сигарет.
На наши изумленные вопросы, как Порта там оказался, лейтенант ответил, что его схватил патруль.
Два дня спустя, когда нас сменили, мы по-прежнему не видели Порты и искренне оплакивали эту потерю.
Через неделю Порта вразвалку вошел в нашу деревню, на нем была толстая шуба русского офицера[46], в руке он нес русский портфель, казавшийся довольно тяжелым.
— Чертовски замечательная погода сегодня.
Вот и все, что он сказал. Мы стояли вокруг него, разинув рты.
— Надеюсь, не опоздал к обеду. Было бы очень жаль, я принес шнапсу.
В портфеле у него было шесть бутылок водки, кроме того, он принес обратно пять тысяч сигарет.
— Русские комиссары совершенно не умеют играть в «двадцать одно», — сказал Порта, и это все, что мы смогли из него вытянуть об эксцентричном путешествии к иванам, поэтому никакого рационального объяснения всему происшедшему я дать не могу.
Шесть бутылок водки, портфель, чтобы нести их, и новенькая офицерская шуба.
До чего же странная штука война.