.
Так прошел весь день, однако к его концу мы остались без танков и возвращались к своим позициям на танке фон Барринга. Три дня спустя, после восьми дней непрерывных боев, нас отвели на отдых в село Ахтырка.
Возможно, кому-то этот рассказ о боях покажется захватывающим и романтичным. Драматичен любой поединок со смертью; он вырывает тебя из повседневности. Однако можете попробовать играть с безносой в кости другим образом, не отправляясь на войну, и вы переживете ту же освобождающую драму, только вот с какой разницей: цель ее разумна, смысл — сохранение жизни.
Очень мало кто находит войну романтичной. Для большинства она представляет собой грязь, страдания, бесконечное однообразие; и кульминация ее состоит в нажимании кнопки, отправляющей то, что ты хотел пережить, за много километров. Война — негодный способ переживать высшие проявления жизни; она оставляет тебя обманутым в надеждах, и, возвращаясь с нее, обнаруживаешь, что у тебя нет никакой разумной цели, что с тем, к чему вернулся, ты потерял всякую связь; как говорится, места себе не находишь, и твое мужество улетучивается. Это верно и для победителей, и для побежденных. Может быть, победитель ощущает эту трагедию даже острее. Он победил, но кого и ради чего? В этом ему никак не разобраться. Когда человек отправлялся на войну, было совсем по-другому, тогда он верил в некую простую правду; но эта правда, лишившись громких слов, в которых ему ее преподносили, оказалась неимоверно запутанной.
Когда русских оттеснили обратно к Белгороду, немецкое весеннее наступление прекратилось, захлебнулось в крови, и весь фронт от Баренцева до Черного моря замер. Даже самолеты обеих сторон не поднимались в воздух[51].
Это было прекрасное лето.
— Первым делом, — сказал Порта, — я бы оборудовал ванную. Там был бы душ, устроенный так, чтобы вода падала легким летним дождем; и когда я насладился бы им в полной мере, вошла бы команда грациозных голых девушек и отнесла бы меня в одну из моих тридцати семи комнат. Все девушки вожделели бы меня, поочередно садились бы рядом со мной и играли с бананом папочки. Потом приходила бы другая команда, тоже красавицы, приносила бы трубки, набитые разными сортами наилучшего табака. Девушки зажигали бы их и подносили мне ко рту, оставалось бы только затягиваться дымом и выпускать его. Время от времени одна-другая целовали бы меня. Все до единой пахли бы фиалками. Когда проголодаюсь, девушки нарезали бы мне еду маленькими кусочками, дули на них, а если что-то нужно жевать, делали бы это за меня, чтобы я не трудился.