Приближаясь к лачугам, он почувствовал запахи готовящегося завтрака. Ему просто нельзя было вернуться с пустыми руками.
Две старые женщины во дворе стирали одежду, выливая воду в сточную канаву, и тихо о чем-то разговаривали. Он обогнул их и прокрался на другую тропинку. Вдруг Лисандр понял, где оказался.
На балке над низкой дверью лачуги, стоявшей впереди, были нарисованы символические ритоны — рога, заполненные зерном, — они служили талисманом, приносящим богатый урожай с полей.
Эту дверь он видел сотни раз. Это лачуга Тимеона. Лисандр вспомнил последний раз, когда видел друга — кровавые полосы на его спине, — и почувствовал жуткую боль. Он прижался к стене, но потом вышел из своего укрытия. Прятаться не имело смысла.
Когда Лисандр, спотыкаясь, вышел на улицу, он не услышал шума, какой обычно стоял в поселении.
Дверь манила его, ноги сами несли его к лачуге.
«Может, Тимеон там», — подумал он.
Лисандр ступил на низкий порог. Впервые за многие дни чувство голода исчезло, и его охватило спокойствие.
Как давно это было, когда он, прежде чем идти в поле, заглядывал к другу. Так много произошло, и ничего уже нельзя вернуть назад…
Лачуга Тимеона была просторнее комнаты, которую Лисандр делил с матерью. Оба родителя Тимеона были живы, и еще у него была младшая сестра София.
Внутри все лачуги были почти одинаковы — в одном конце стоял очаг, а перед ним низкая скамейка. Две спальни разделял занавес, в них можно было пройти под аркой из грубого дерева. У дальней стены Лисандр заметил куль с овсом, пару луковиц и еще несколько горшков. Наверно, в них был мед или оливки. Два каравая хлеба были завернуты в ткань, с крючка свисала низка чеснока. Воздух наполнял густой аромат диких цветов.
— Тимеон? — шепотом позвал он. Никто не отозвался.
Лисандр осторожно прошел в спальню и остановился. Здесь запах был более сильным.
У основания стола на козлах мерцали две свечи, а в чаше горело масло. На столе лежало что-то, завернутое в саван. По изгибам и складкам савана Лисандр догадался, что это тело.
Лисандр приблизился к столу и взял саван за угол.
— Предатель, — произнес чей-то голос позади. Лисандр обернулся, его сердце громко забилось. Под аркой стояла мать Тимеона.
— Гекуба? — вымолвил он.
— Как ты посмел войти в мой дом после того, что сделал? — гневно спросила женщина, дрожа всем телом.
По коже Лисандра забегали мурашки. Кто завернут в этот саван? Почему мать Тимеона называет его предателем? Истина стала просачиваться в сознание Лисандра, точно стая крыс через порог.
Отвернувшись от Гекубы, он отодвинул саван.