— Он незапятнан.
Монео потряс глубокий вздох. Не очень-то приятное известие.
— Ты против того, чтобы использовать его в качестве племенного жеребца? — спросил Лито.
— Я нахожу странным, что мне приходится думать о нем и как о своем предке и как об отце моих потомков. — Но он открывает мне доступ к скрещиванию первого поколения прежней человеческой формы и нынешних продуктов моей программы выведения. Сиона на двадцать одно поколение отдалена от него.
— Я неспособен понять, в чем цель. Данканы много медленней, чем любая из твоей гвардии.
— Я не ищу хороших отделяющихся побегов, Монео. По-твоему, я не осознаю геометрическую прогрессию, задаваемую теми законами, что управляют моей программой выведения?
— Я видел твою книгу племенного учета, Владыка.
— Тогда ты знаешь, что я не упускаю из вида ее отступников и выпалываю их, как сорняки. Меня больше всего заботят ключевые генетические доминанты.
— А мутации, Владыка? — в голосе Монео прозвучала хитроватая нотка, заставившая Лито пристальнее приглядеться к своему мажордому.
— Мы не будем обсуждать эту тему, Монео.
Лито увидел, как Монео опять спрятался в раковину своей осторожности. «До чего же обостренно он чувствителен к моим настроениям», подумал Лито. — «Я, впрямь, верю, что он обладает некоторыми моими способностями, хотя они действуют в нем на бессознательном уровне. Его вопрос прозвучал так, как будто он даже догадывается, чего мы достигли в Сионе».
Чтобы проверить, действительно ли вопрос Монео опирается на полудогадку, Лито сказал:
— Мне ясно, что ты еще не понимаешь, чего я надеюсь достигнуть моей программой выведения.
Монео просветлел.
— Государь знает, что я стараюсь до конца постигнуть разумом законы ей управляющие.
— Законы живут меньше, чем ноша, которую тащишь достаточно долго, Монео. Регулируемой правилами творческой активности нет.
— Но, Владыка, Ты сам говоришь о законах, управляющих твоей программой выведения.
— Разве я не сказал тебе только что, Монео? Пытаться установить правила для творчества — то же самое, что пытаться отделить ум от тела.
— Но что-то развивается, Владыка. Я знаю это по себе!
«Он знает это по себе! Дорогой Монео. Он так близок».
— Почему ты все время ограничиваешь свое понимание строго определяемыми производными, Монео?
— Я слышал, как Ты говорил о преображающей эволюции, Владыка. Этими словами помечена твоя книга племенного учета. Но как насчет неожиданностей…
— Монео! Каждая неожиданность меняет правила.
— Владыка, Ты ведь не имеешь ввиду добиться улучшения человеческой породы?
Лито угрюмо на него посмотрел, подумав: "Если я сейчас употреблю ключевое слово, поймет ли он меня? Может быть…?