«Закончив уборку, я законно уходил в театр, присутствуя на репетициях. В кремле два театра (т. е. труппы. М. Р.): один для уголовников („Свои“) другой для „интеллигенции“. В обоих театрах шли постановки, отражающие коммунистические цели. Актеры освобождены от тяжелых работ и пользуются некоторыми привилегиями. Но они, особенно артистки, должны иметь собственные костюмы. Будучи все время заняты, им приходится подкармливать сокамерников по роте, чтобы те приготовили им обед (этим „загнанным и голодным каэркам“ в оценке Клингера. М. Р.). Поэтому, театральная рота состоит в основном из спекулянтов, чекистов и „дам полусвета“, короче — из людей, которые и на воле жили относительно хорошо[47]. Среди „артистов“ наблюдается взаимная склочность, и нередко сегодняшний герой или героиня, завтра уже на кирпичном заводе или топит печи…»
От генерала Зайцева (стр. 112) нового ничего не узнали. Он в этой области скуп на слова:
«Для развлечения наказанных чекистов и агентов ГПУ, занимающих начальнические должности, имеются театры, кино, устраиваются концерты». И все!
Более подробную оценку дает Никонов (стр. 125):
«По соседству с библиотекой театр, обслуживамый заключенными с известными именами. Ставилась, конечно, агитационная макулатура, но исполнялась мастерски… Но пролетариат (т. е. рядовые заключенные. М. Р.) сюда хода не имеет… Чекисты всяких оттенков, небольшая часть специалистов, отдельные удачники, надзор и охрана — вот кто заполнял театр», — рассказывает Никонов о 1928–1930 годах.
Послушайте теперь Олехновича, кто с 1928 по 1933 г. включительно, жил в кремле (стр. 109–111):
«Зритель облегченно вздыхает — пишет он — когда ставилась какая-нибудь классическая пьеса. Для театра, хора и оркестра на Соловках находили все нужные профессии, вплоть до балерин, акробатов, художников и т. п. Пьесы ставят четыре раза в неделю. Первые два дня — платные, вторые — бесплатные по билетам от ротных и воспитателей. Платные постановки особенно нам желанные. Тогда многие покупают по два билета: себе и подружке. Театр открылся В 1926 или в 1927 году[48] и, откровенно говоря, для развлечения скучающей лагерной власти. Потом для нас (уже на стр. 116, 117) в том же театре по несколько раз в неделю стали накручивать кинематограф».
Не все летописцы занимались охаиванием театра, не приводя фактов. Перепиской ролей для артистов занимались и Седерхольм, и Олехнович. Казалось бы, могли привести названия «макулатурных» и «агитационных» пьес, чтобы придать убедительность своим обвинениям. Но почему-то не приводят.