В марте 1957 года я увидел Порту-Алегри, что на юге Бразилии, в то время это был город с населением более полутора миллионов человек. Он раскинулся на песчаных холмах, подымающихся от реки, которая, как я выяснил, оказалась вовсе не рекой, а озером. Помню, меня поразило множество судов на озере. Мне объяснили, что Порту-Алегри — крупнейший в стране речной порт. Но суда были меньше тех, что я привык видеть в порту Сантуса. Дело в том, что озеро мелководное, поэтому в него не могут заходить крупные океанские суда.
Архитектура городских построек в Порту-Алегри резко отличалась и от бразильского и от португальского колониального стилей, знакомых мне по Бауру и Сантусу. Она не имела ничего общего с архитектурным стилем даже старых кварталов Рио-де-Жанейро. Порту-Алегри выстроен в европейском стиле, одним из признаков которого являются коттеджи, характерные скорее для Швейцарских Альп, чем для Южной Америки. Мне запомнилось, как я разгуливал по улицам Порту-Алегри, стараясь увидеть чернокожих, но они попадались крайне редко.
А вот в Салвадоре — город в штате Баия — белых на улицах почти не встретишь. Расположенные на разных уровнях, обе части города соединяются с помощью лифта, который называют Лакерда. Он перевозит вверх и вниз огромное количество людей. Все утро я провел в церкви Святого Франциска, восхищаясь золотым убранством храма, а после обеда отправился на рынок — в нижнюю часть города, где продавали яства, кото-рых я никогда не видел и не пробовал в Сантусе. Салвадор был когда-то первой столицей Бразилии. Надо сказать, это удивительный по красоте город. Нижняя его часть совершенно не похожа на верхнюю, поэтому может сложиться впечатление, что это два совершенно разных города, случайно построенных один возле другого.
К северу от Салвадора находится Ресифи, один из самых красивых городов в Бразилии, а, может быть, и во всем мире. Ресифи называют бразильской Венецией из-за пересекающих его многочисленных рек и каналов. Из любой части города можно куда угодно добраться по воде. Вместе с товарищами по команде я спускался к пляжу в южной части города и гулял по длинной улице, тянувшейся вдоль океана. Примерно в ста ярдах от песчаного берега над водой возвышается риф, отделяющий безбрежные океанские просторы от спокойной и мелкой лагуны. Вода в ней теплая, как парное молоко, поэтому матери учат здесь плавать едва начинающих ходить детей.
Повсюду на пляже продаются кокосовые орехи. Торговцы отсекают верхнюю часть плода и дают попробовать кокосовое молоко. Они виртуозно работают тяжелыми и острыми, как бритва, ножами. Если бы я захотел повторить эту операцию, то наверняка отрубил бы себе руку. Мы с удовольствием пили молоко и наблюдали за рыбаками, которые возились со своими jangadas — примитивными лодками, состоящими из нескольких бревен, связанных виноградной лозой, и паруса на тоненькой мачте. Эти рыбаки, наверное, самые смелые и отчаянные люди на земле. Когда смотришь на них, кажется, что они стоят прямо на воде. На своих утлых суденышках они выходят на сотни миль в открытое море, проходя под парусом до самого Рио-де-Жанейро, то есть более чем за тысячу миль к югу.