* * *
Вскоре за ближайшим пригорком перед нами открылось поселье. Довольно большое. Несколько длинных домов стояло на берегу круглой бухты. Между домами сохли сети. На песке лежали вверх дном лодки. В бухте на спокойной голубой воде стояли — как их назвать-то? — лодьи. А может, драккары? Короче, какие-то парусные суда. Одни побольше, другие поменьше. Одни явно рыбачьи. Другие, скорее все го, военные.
На берегу у воды что-то делали мужики, возле костров толклись бабы, входили — выходи ли в дома, что-то таскали в руках. Неподалеку бродили пестрые коровы, между домов сновала стая малышей. Довольно мирная картинка из Средневековья. Или раньше? Или позже? Я так до сих пор и не понял.
Нас заметили. Все вдруг оставили работу, повернулись в нашу сторону и молча стали смотреть. Потом кто-то, успокоившись, продолжил свою работу, кто-то, напротив, пошел нам навстречу. Собралась толпа, в основном из ребятни, человек, пожалуй, в сотню. Я осторожно прощупала эмоции. Общий фон — легкая настороженность и любопытство. И еще удивление. Вполне адекватная реакция.
То есть все спокойно, без враждебности, но и без особой радости. Оно и понятно, чему радоваться-то? Пришли из леса неизвестно кто, на остров попали неизвестно как. Один вроде поморич, а поздоровался с чудовищным акцентом, другая и одета-то странно. Я была в джинсах, Вересковой рубахе, но с оружием. Рыся в детстве мать обучала языку поморичей, но с тех пор лет уж двадцать прошло. Понятно, что изъясняться он мог с пятого на десятое. А я и вовсе о сказанном только по сопровождающим эмоциям догадывалась.
Рысь все же сумел объяснить, что он родом из острова Сосновый и хотел бы видеть Старшую мать. Похоже, ему мало поверили. Спросили, как мы попали на остров, кто мы такие и т. д. Рысь с грехом пополам объяснял что-то и снова требовал, чтобы нас отвели к Старшей. Гак вот и беседовали завлекательно минут пятнадцать. В конце концов нас повели в центральный дом. Рысь шел между двух могучего вида воинов, я чуть сзади, так получилось.
Сирин спалила мне волосы в той памятной битве, когда погиб Добродь. Я их подрезала, как могла, почти под корень. Толком отрасти волосы не успели и были пока сантиметра в четыре длиной. Получилось даже стильно. И мне такая стрижка очень даже шла. Кстати, волосы у меня тоже помолодели, как и сама я, и обрели свой естественный темный цвет, давно мной забытый. Жаль, некому здесь было оценить мою стильную прическу. Не дорос еще местный контингент до творений стилиста Зверева! А носить шапку или платок на голове летом я терпеть не могу. Вот на этой-то почве и произошел у меня конфликт с местным населением. Не оценили они мой стиль, рабовладельцы долбаные. Они меня за рабыню приняли!