– Господи боже! – воскликнул Мартин. – Это слишком жестоко!
Ему вспомнилось собственное обучение чистописанию. Немало сил и стараний он приложил, чтобы ради него предмет назвали коротким словом «писание». Пользоваться гусиным пером он толком не научился. Ошибок в словах не делал, но у его письма имелось фирменное отличие, по которому я с легкостью опознаю записи Мартина от всяких прочих: через две-три строчки стабильно располагались чернильные кляксы. Учитель чистописания со временем привык к ним и даже старался игнорировать, постоянно напоминая себе о сословии Мартина. Мне повезло меньше: как царевич, я был обязан обладать идеальным почерком. Сколько пота с меня сошло при обучении, страшно вспомнить, зато клякс в письмах давно не было.
– Думаешь, пожизненное заключение гуманнее? – возразил библиотекарь.
Мартин призадумался.
«Похоже, слухи о замуровывании писарей в старые времена могли иметь реальную основу!» – думал я, складывая изуродованные книги стопкой.
Анюта убрала куклу, прихватившую пару монеток на память, в котомку. Я и Мартин подхватили книги, Анюта тоже взяла остаток – две штуки. Библиотекарь собрал найденные монетки в кулак и пошел впереди нас, указывая дорогу в свой кабинет. Я нагрузился книгами так, что ничего не видел перед собой, кроме их корешков. Мартин нес точно такую же стопку, и нам приходилось ориентироваться на звуки шагов библиотекаря и подсказки Анюты. Мы могли отнести книги и за два раза, но, откровенно говоря, было лень. Анюта уже вовсю зевала, из-за этого и меня клонило в сон.
– Я думаю, именно тот человек испортил книги, – определился наконец Либрослав. – Он ничего не сказал о порванных страницах!
– Вы уверены? – возразил я. – Он мог искать другие материалы, и не факт, что вообще заметил отсутствие страничек.
– Пока я не опровергну свои же домыслы, он будет в числе подозреваемых
– А вы не помните, что было написано на порванных страницах?
– Нет. Зачем запоминать то, что уже записано? – Библиотекарь широко отворил дверь в кабинет. – Кроме того, я не в силах запомнить всё! Входите осторожно, стол находится прямо по курсу.
– Я помню! – отозвался я, делая несколько шагов и наклоняя голову в сторону, чтобы увидеть, куда иду. Промахнуться мимо стола я не мог, но рисковал врезаться в него и рассыпать тяжелые тома. Библиотекарь после этого меня живьем съест. Достанется и за себя и за того человека.
Оказалось, что я успел вплотную подойти к столу. Стоило сделать еще шаг, и я рисковал воплотить собственные опасения в жизнь.
Я сложил книги и помог Мартину, забрав у него половину стопки. Мышцы, освободившиеся от непривычной нагрузки, приятно расслабились. Мартин свалил оставшиеся книги рядом с моей кучей, и Анюта положила два томика сверху.