- Скажите, что означает этот рык Гервасия?
- Этого не знает никто. Видимо, какое-то звериное звукоподражание.
- Очень странно... Как вы знаете, наша программа называется "Aliens". Тем, кто знаком с творчеством художников-фантастов прошлого столетия, может быть, вспомнятся блистательные картины "Alien", "Aliens-4", "When I was nine", "The last Unicorn", самая знаменитая - "Winter Unicorn"* и другие? Необычайное совпадение! Героя вашей программы зовут Гервасий...
_______________
* "Чужой", "Чужие-4", "Когда мне было 9", "Последний единорог",
"Зимний единорог" (англ.).
- Да, - подтвердил ведущий, и Гервасий вновь услышал свой голос-стон: "...очнулись от дремы жучки-короеды и бросились прочь от меня!"
Ах, твари!.. Никаких приспособлений для записи Гервасий у них не видел, однако ж ухитрились украсть его голос, пустили его страдание по ветру, на потеху всему белому свету!.. Он размахнулся. Взвизгнул разрезанный диском воздух. Слова "Но ведь Галлар..." разбились вдребезги о настывший, окаменевший ствол огромного кедра - и исчезли навек.
Гервасий схватился руками за воздух. Ветер и слезы секли его лицо. О, что он сделал! Все эти годы пытался понять, что же напоминают ему звуки! И вот когда разгадка была так близка...
Вьюга взвилась рядом с ним, но едва он протянул к ней руки за утешением, она отпрянула в дальние дали, недотрога. А струны ее, чудилось, все пели-выпевали: "Гал-лар-до! Галлардо!.." - странные звуки, которые Гервасий услышал еще тогда, давно... услышал, прежде чем у сияющего призрака пропала тень.
Ночью опять не спалось. Луна как стала с вечера над сопками против его окна, так и стояла там до утра недвижно. Деревья неслышно дышали за стенами зимовья, но иногда их задевал бессонный ветерок, и тогда Гервасий отчетливо слышал шорох тех двух осиновых листков, которые чудом не сокрушила зима, и они остались на ветке, простертой у самого окна. Часто, часто просыпался Гервасий от их взаимных признаний, а потом никак не мог снова вернуться в сны.
Он давно потерял счет годам, которые истекли. Множество состояний души сменилось в нем, как меняются времена года. О, тускла ткань ежедневной жизни в этой тайге, в этом зимовье...
Гервасий построил его потом, позже, когда уже пришлось уйти из Богородского. Пожалуй, не припомнить, почему он оказался в том умирающем селе. Где-то на дне его памяти лежал осадок другой, шумной, суетной жизни, меж каменных громадин, в металлическом грохоте, запахе красок, и только смутный образ женщины... золотистая комета, ее ночное лицо, так несхожее с лицом дневным... больно, думать об этом больно! Потом улочки-тропиночки Богородского, сонное тепло какой-то жалостливой, ее утешающий голос - но и это все просеялось, будто песок сквозь пальцы, осталось одно воспоминание: охота, зима, белый единорог, неизвестный хищник, цветущий шар...