— Я знала кое-что еще, из того сна. Правда это или нет понятия не имела, но во сне говорилось о друге из Московии который поможет Маурицию. Я решилась и сообщила Шпееру об этом друге, о том, что бумаги, наверное, у него. К тому времени от моего друга, — Моник положила руку на плечо мрачного Отто — я уже знала, кто такой Мауриций Бенёвский, в какие века он жил, и знала, что в Московии он был один раз. Тогда и угодил в Камчатский острог. Я не знала, что там полковник встретит Ивана, который и передаст ему недостающую информацию о тайне тамплиеров, но больше мне просто нечего было сказать!
— Бумаг никаких не было! — пожал плечами Бенёвский. — То есть были бумаги тамплиеров, которые я нашел самостоятельно, и были бумаги в канцелярии Петра Первого, но ни тех, ни других у меня в остроге не имелось. Впрочем, какая разница?
— Никакой, — кивнула Моник. — Теперь — никакой, вот только для нас история такая штука, что все еще может иметь значение в будущем. Иван, я прошу вас, напишите в своих записках, что бумаги были у меня! Или что я знаю, где они! Пусть уж меня найдет Отто в лесу, пусть мучает Шпеер, я согласна, не нужно больше ничего менять.
— Ладно! — кивнул Устюжин. — Я для памяти сегодня же запишу.
— Шпееру ничего не оставалось, как поверить мне, — продолжила Моник. — Но он оказался перед тяжелым выбором. Ключу, который у него имелся, оставалось «повернуться в замке» всего два раза. А когда лодка отправлялась из двадцатого века, «поворотов» было четыре — дело в том, что по непонятным причинам моряки оказались в каком-то совершенно другом времени, не в 1573 году.
— Не слышал об этом! — вскинулся долго молчавший Бенёвский. — И в какое же время вы угодили, господин фон Белов?
— Мы не знаем, — мрачно ответил немец. — Пошли на юг, но не увидели на берегах поселений. Только аборигены! Никаких кораблей. Мы вернулись на Оук, только зря потратив горючее. Склад на острове удалось создать заранее, но мы не контролировали эту территорию. Пришлось сделать его подводным, и вмещал он не так много… Проклятые канадцы!
— Канадцы — это жители здешних мест через много лет, — пояснила Моник. — Они воевали на стороне врагов Германии. Так вот, судя по всему, подземелье Демона разрушается. И в двадцатом веке этот механизм работал уже плохо. После того, как со второй попытки удалось найти меня, на Ключе остался всего один запасной «поворот». Большая часть команды хотела вернуться в свое время. Но Шпеер больше всего хотел выполнить приказ. Даже не знаю, отчего он так поверил мне. Наверное, потому что с каждым днем сходил с ума. Бормотал что-то о величии смерти, о Валгалле… Он обманул своих людей, и вместо двадцатого века мы попали в 1771 год, последний год пребывания Бенёвского в остроге. Подводный корабль взял столько горючего, сколько мог, и пошел в Азию кратчайшим путем — через Северный Проход.