В подвале одной заброшенной девятиэтажки жил бывший доктор каких-то наук, преподаватель университета. Его все звали Профессор. Его семейство скосила Чума — жену, сына и двух дочерей, престарелых родителей. А он уцелел. И теперь сутки напролет, валяясь на старом диване, читал книги, которые натаскал из университетской библиотеки. К нему порой захаживали другие выжившие представители интеллигенции. Но он, хоть и сам сильно смахивал на бомжа, отчего-то относился к ним с долей презрения.
Как-то, проезжая через окраины, я увидел такую картину. Полдюжины Байкеров устроили себе забаву. На своих трещалках они гоняли взад и вперед по улице пожилого человека. С веселым гоготом, перекрывавшим рев моторов, гнали несчастного по мостовой метров сто, потом, отвешивая пинков, разворачивали в обратную сторону, и все повторялось сначала.
Человек падал через каждый десяток шагов, с трудом поднимался и под градом ударов трусил дальше. Я увидел его выпученные глаза и побагровевшее лицо, мокрое от пота и слез. Бегать ему оставалось недолго, сердце вряд ли выдержало бы еще десять минут такой игры.
И все же ему, можно считать, повезло. Если бы это оказались Дикие, а не обычные Байкеры, не бегал бы он уже туда-сюда, а лежал на асфальте с проломленной головой. Впрочем, Дикие Байкеры в город давно не заглядывали.
Из-за того, что с ними происходило, их стали убивать на месте все, кто носил оружие.
Связываться с Байкерами было опасно. Даже если удастся отбить у них жертву, без стрельбы не обойтись, а значит, не миновать трупов. (А байкерские трупы у меня на счету уже имелись, хорошо, что, кажется, не из этой группировки.) Байкеры непременно отомстят где-нибудь на дороге — неожиданно, когда ты будешь меньше всего готов к нападению. Свои манеры они переняли у древних кочевников: налетали ватагой на своих железных конях, грабили, убивали и уносились прочь. Догнать их не было никакой возможности. В случае преследования они мгновенно рассеивались по непроезжим для машин дорожкам.
Я поддал газу, а поравнявшись с ватагой, резко затормозил. Машину развернуло поперек дороги, и она преградила путь Байкерам к их жертве.
Взвизгнули тормоза, мотоциклы пошли юзом, а истязаемый снова упал на четвереньки.
Я вылез из машины — прямо под дула уставившихся на меня ружейных обрезов и укороченных «калашей». Под глухими шлемами лиц мотоциклистов было не разглядеть. Но я узнал их вожака. (Уже тогда новая «интуиция» давала о себе знать.)
— Привет, Харлей — как ни в чем не бывало сказал я, подходя к главарю и протягивая руку. Он машинально подал свою. Потом поднял забрало шлема.