— Что ты там ни говори, — возразила Анондомойи, — я никогда не соглашусь с тем, что поступила неправильно. Вспомни, чего я только не делала, чтобы иметь ребенка! Покупала амулеты, молилась день и ночь — и все напрасно. И вот приснился мне раз сон, будто я принесла в храм корзину белых цветов. Смотрю, а в корзине уже не цветы, а ребенок — беленький, сам как лепесток цветка. Словами не выразишь, что я почувствовала в ту минуту! Слезы брызнули из моих глаз, я протянула руки — сейчас возьму его, прижму к груди… и проснулась. А ровно через десять дней господь даровал мне Гору. Разве мыслимо было после всего этого отдать его кому-то. Наверно, когда-то в прошлой жизни я носила его и приняла много мук, потому-то он и был послан мне, чтобы назвать меня матерью. Вспомни, как он появился! Кругом лилась кровь, смерть грозила нам самим, и, когда в полночь прибежала та англичанка, ты отказался приютить ее: побоялся. Но я обманула тебя и спрятала ее в хлеву. В ту же ночь она родила мальчика и умерла. Если бы я не выходила его, разве он остался бы жив. А ты? Ты хотел отдать его священнику. Почему? Почему бы я отдала его священнику? Кто ему этот священник? Разве он спас малютку? Для меня это было чудо, такое же чудо, как если бы я родила его сама. Так знай же, что я отдам Гору только тому, кто дал мне его. Никому больше!
— Все это я знаю, — сказал Кришнодоял. — Но ведь и ты должна признать, что я никогда не вмешивался в воспитание твоего Горы. А не возложить на него священного шнура, раз уж мы выдали его за нашего сына, я не мог — что бы подумали в общине? Что сделано, то сделано. Мне кажется, теперь нам нужно решить всего лишь два вопроса. По справедливости, все мое состояние должно перейти к Мохиму, поэтому…
— Кому нужно твое состояние? Оставляй все Мохиму, Гора и пайсы не возьмет. Он не мальчик, он хорошо образован и сам может себя прокормить. Зачем ему чужое богатство? Ну, а мне ничего не нужно, только бы Гора был жив и счастлив.
— Я вовсе не собираюсь лишать его всего. Я отдам ему поместье; со временем оно будет приносить до тысячи рупий в год. Гораздо сложнее второй вопрос — его женитьба. Что сделано, того уж не воротишь, но я никогда не пойду на то, чтобы женить его на девушке из дома брахмана. Можешь сердиться и обижаться на меня, но этого я не сделаю.
— Ты думаешь, раз уж я не кроплю непрестанно землю водой из Ганги, как ты, то, значит, я ни во что не верю! Почему бы я стала стремиться женить его на дочери брахмана или сердиться, узнав, что это невозможно?
— И это говоришь ты — дочь брахмана!