— Не сердись на меня, Гора. Ведь я очень уговаривал ее не приходить на мою свадьбу! А она ответила: «Вот что, Бину! Те, кто не хочет быть на твоей свадьбе, не придут, даже если ты пригласишь их, а те, кто хочет быть, придут, если бы ты и запретил им это. Поэтому не волнуйся и не трать слов попусту». Вот ты говоришь, что потерпел поражение от меня — согласись, что поражение-то было совсем не от меня, а от твоей матери. И что это далеко не первый раз с тобой случается! Но и то сказать — у кого еще есть такая мать!
Хотя Гора сделал все возможное, чтобы удержать Анондомойи, в глубине души он вовсе не был огорчен тем, что, невзирая на его возмущенные протесты и недовольство, она все-таки пошла на свадьбу. Он даже был рад этому. Ему было отрадно сознавать, что, как бы велика ни была пропасть, разделявшая их с Биноем, частица нежного, любящего сердца его матери всегда будет принадлежать его другу. Их пути могли разойтись, но он знал, что, пока священные узы материнской любви соединяют их, ничто и никогда не сможет нарушить их дружбы.
— Я пойду, Гора! — сказал Биной. — Если уж ты никак не можешь прийти, не приходи. Но не таи в душе обиды против меня. Я уверен, что, если ты поймешь, какой великий смысл и значение обретает моя жизнь благодаря этому браку, ты никогда не лишишь нас своей дружбы.
С этими словами он встал.
— Посиди, Биной, — поспешно проговорил Гора. — Ведь торжественное событие произойдет только вечером. Куда же ты так спешишь?
Биной тотчас же сел, тронутый неожиданной просьбой, высказанной мягко и ласково.
И сразу же между ними завязался искренний, задушевный разговор, как будто и не было позади стольких дней разлуки.
Мягкие нотки, звучавшие в голосе Горы, затронули ответные струны в сердце Биноя, и ему захотелось высказать все, что накопилось за это время в его душе. Он рассказывал о всяких мелочах, таких пустых и неважных на первый взгляд, которые, однако, приобретали в его пересказе особую прелесть, словно старые стихи, положенные на музыку. С каким жаром и вдохновением поведал он Горе о том, что ему пришлось пережить и перечувствовать за это время. Как замечательно, чудесно было все то, что случилось с ним. Всем ли дано изведать неописуемое счастье, которое переполняло душу Биноя? И у всех ли есть силы удержать это счастье? Нет, он твердо знал, что пережить такие высокие чувства дано далеко не всем людям, соединяющим свои жизни. Он настойчиво подчеркивал, что их отношения нельзя сравнивать с тем, что испытывают другие люди. Весьма сомнительно, что кто-то еще познал всю глубину любви так, как познал ее Биной. Если бы познать ее было уделом каждого, жизнь на земле не могла бы оставаться такой, как сейчас, она расцвела бы, подобно тому как ярко одеваются новыми листьями и цветами леса от первого дыхания весны. Люди не жили бы, как теперь, скучно и нудно, тратя свое время на сон и на еду, и вся сила и красота, заложенные в них от природы, воплотились бы в чудесное разнообразие форм и красок. Любовь была бы подобна волшебной палочке, и никто не смог бы остаться бесчувственным к ее прикосновению. Она придавала бы замечательные качества самым заурядным людям. И человек, хотя бы раз вкусивший ее, неминуемо постигал бы, в чем заключается смысл жизни.