— Пану-бабу, позвольте познакомить вас… — начал Пореш.
— О, мы знакомы. Когда-то он был рьяным членом «Брахмо Самаджа».
И, не обращая больше внимания на Гору, Харан занялся чаем.
В то время из Англии на родину только что возвратилась[25] первая группа юношей-бенгальцев, сдавших экзамены для поступления на государственную службу, и Шудхир рассказывал о приеме, который оказали одному из них.
— Как бы хорошо ни выдержали бенгальцы экзамены, толку от них все равно не будет, — заметил Харан.
И, чтобы доказать неспособность бенгальцев быть хорошими администраторами, он начал распространяться о недостатках и слабостях, присущих всем бенгальцам.
Гора побагровел. Стараясь насколько возможно контролировать свой голос, он сказал:
— Если это действительно ваше мнение, не понимаю, как вы можете спокойно сидеть за столом и пить чай.
Харан удивленно поднял брови:
— А что прикажете делать?
— Бороться с этими недостатками, искоренять их или уж… кончить жизнь самоубийством. Заявить, что твой народ ни на что не способен и ничего никогда не добьется!.. Да как у вас кусок не застрянет в горле?!
— Не вижу, почему я не могу сказать правду?
— Извините меня, но если бы вы искренне считали, что это так, вы никогда не могли бы говорить об этом с таким хладнокровием. В душе вы сознаете, что это неправда, так чего же не порассуждать на досуге! Но знайте, Харан-бабу: ложь — грех, клевета — еще больший грех, но нет греха страшнее, чем клевета на свой народ.
Харан дрожал от ярости.
— Вы, значит, ставите себя выше всех остальных? — продолжал Гора. — Считаете, что только вам дано право метать громы против своего народа, а мы все обязаны покорно выслушивать ваши обвинения, памятуя, что так завещано нам от предков?
Прекратить спор — значило признать свое поражение. Смириться с этим Харан не мог, и он начал со все возрастающим жаром доказывать никчемность бенгальцев. Он перечислил все дурные обычаи, господствующие в бенгальском обществе, и добавил:
— Пока с этим не будет покончено, народу рассчитывать не на что.
— Вы просто повторяете слова англичан, а сами знаете об этих обычаях только понаслышке, — презрительно сказал Гора. — Вот если бы вы так же горячо возмущались дурными обычаями англичан, тогда, конечно, вы имели бы право говорить…
Пореш попытался было переменить тему, но разъяренный Харан не унимался.
Солнце зашло, но в просветах туч на западе еще виднелось небо, пылавшее великолепными красками. И, несмотря на словесную бурю, бушевавшую вокруг, в душе Биноя звучала чудесная музыка.
Наступил час вечерней молитвы, и Пореш, оставив гостей, спустился в сад и сел на скамеечку под большим деревом.