— Биной, мы с тобой вместе до самой смерти, мы — одно целое, ничто и никогда не разлучит нас, никто не встанет между нами.
Сильное волнение Горы передалось и Биною. Он чувствовал, что подчиняется воле своего друга. Молча ходили они по крыше. На востоке все ярче и ярче разгоралась алая заря…
— Знай, Биной, — заговорил, наконец, Гора, — богиня, которой служу я, не придет ко мне воплощением красоты. Она там, где царят нищета и голод, страдания и унижения. В ее храме нет песен и цветов, на алтарь там льется человеческая кровь… Но я счастлив, я не встречу там никаких соблазнов. В ее храме нужно быть очень сильным, нужно быть стойким, быть готовым к самоотречению. В этом чувстве нет ничего сладостного, оно неотвратимо и неодолимо, оно жестоко и страшно и напоминает какой-то тяжкий стон, который ширится и растет и убивает чистые и тонкие звуки всех семи струн вины. И все же, когда я думаю о моей богине, сердце мое замирает — такую радость испытываю я, и мне кажется, что это чувство и есть настоящее человеческое счастье. Это — пляска жизни, это — стремление человека увидеть прекрасный образ нового в отблесках пламени жертвенного костра, сжигающего старое. На фоне кроваво-красного неба я вижу сияющее будущее моей страны, освобожденной от оков, я вижу его в свете разгорающейся зари. Послушай, это бьют барабаны в моем сердце!
И он приложил руку Биноя к своей груди.
— Гора, — сказал глубоко тронутый Биной, — я пойду с тобой до конца. Только прошу тебя — не давай мне сомневаться. Ведя меня, будь беспощаден, как сама судьба. У нас с тобой один путь, но у нас неравные силы.
— Да, по натуре мы разные люди, — ответил Гора, — но, познав высшую радость, мы не можем не стать одинаковыми. Братская любовь, которую испытываем мы друг к другу, окрепнет и свяжет нас навеки. А пока это не случится, нам не избежать размолвок и ссор. Они будут подстерегать нас на каждом шагу. Но настанет день, когда, позабыв все, что нас разъединяло, позабыв даже былую дружбу, мы встанем рядом плечом к плечу, объединенные единым порывом самоотречения, и в чистой радости этой минуты найдем смысл и высшую награду нашей дружбы.
— Да будет так! — сказал Биной, сжимая руку Горы.
— Но до тех пор тебе со многим придется мириться. Я должен быть деспотичен. Дружба ради дружбы не для нас. Мы не оскверним ее, стараясь сохранить любою ценой. Но, если нашей дружбе суждено распасться при столкновении с тем, другим чувством — пусть распадается! Только выдержав все испытания, она поистине оправдает свое назначение.
В это время послышались шаги. Обернувшись, они увидели Анондомойи. Она подошла и взяла Гору и Биноя за руки: