Она тоже встала, почти не дыша от охватившего ее волнения.
— Мне выпала честь, Елизавета Григорьевна, как вашему непосредственному начальнику, руководителю операции, во-первых, принести извинения от руководства нашей службы за незаслуженные обвинения, которым вы подверглись со стороны наших недобросовестных сотрудников. Победа под Сталинградом доказала, что ваша работа в тылу врага, которая подготовила базу для последующего внедрения наших агентов, сорвавших и спутавших все планы противника, была чрезвычайно важна. Она просто не имела цены. Тем более если учесть, что все происходило в тяжелом для нас сорок первом году, когда мало кто верил в наш успех. Такая работа должна быть вознаграждена. Я говорил это в сорок втором, подтверждаю и сейчас. Я вижу, — он взглянул на Лизу, — у вас уже есть один орден. За обаянскую высоту, насколько я знаю, вот возьмите второй, — он протянул Лизе коробочку, — вы заслужили его раньше, а получаете позже. Но лучше поздно, чем никогда, как говорится. Указом Президиума Верховного Совета СССР, — Симаков произнес торжественно — за самоотверженную работу в тылу врага в период с сентября 1941 по декабрь 1941 года и проявленные при этом мужество и стойкость вы, товарищ Голицына, награждаетесь орденом Красной Звезды, и мне доверено вручить вам эту награду. Вы заслужили ее в памятное, тяжелое для нас время, — повторил Симаков взволнованно, — когда мужество, стойкость, которые вам присущи, стоили в сто, в тысячу крат дороже, чем теперь. Поздравляю.
— Служу Советскому Союзу! — ответила Лиза, голос ее дрожал, и получилось как-то скомканно. На глаза навернулись слезы.
Симаков взял ее руку и долго сжимал ее. В дверь постучали.
— Войдите, — разрешил Симаков, отходя к столу.
— Разрешите, чай, — на пороге появился Антонов с широким, круглым подносом. Его появление, какое-то будничное, сразу разрушило торжественность момента.
— Чай — это очень хорошо, очень кстати, — за спиной Антонова послышался женский голос, и Симаков, а за ним и Лиза сразу вскочили с мест.
— Я вижу, официальная часть закончена, — Катерина Алексеевна вошла в кабинет.
Она была в форме НКВД, с эмблемой «Щит и меч» на рукаве, на плечах — полковничьи погоны. Светлые волосы собраны в тугой узел на затылке, на груди — два ордена Ленина. Увидев ее, Лиза опешила. Она почему-то не ожидала, что Катерина Алексеевна имеет столь высокое звание и что она может иметь высокие награды. Хотя из всего, что Лиза услышала о Белозерцевой из ее собственных уст однажды ночью после Сталинградской битвы, можно было сделать подобный вывод.