Вернулся Леха.
Нет, я знала, конечно, когда он вернется, но, честно говоря, забыла о нем.
Я должна была встречать его на вокзале. Но я не могла, потому что накануне мы с Женей договорились поехать в Царицыно.
Леха позвонил в тот момент, когда Женя расположился с этюдником в Царицынском парке, а я устроилась рядом на скамейке. Мне так нравилось наблюдать за его работой. За тем, как меняется его лицо, как он сосредоточен, как движется его рука с кистью, будто порхает, как колеблются тени от деревьев, как брызжет солнце сквозь еще мелкие листочки, как на холст ложатся краски. Изображение проявляется медленно, возникает ниоткуда, ветер шевелит Женину челку, играет. Порхают рука и кисть, порхают тени. Деревья и солнечные лучи, и ветер и любопытные прохожие, они все норовят взглянуть на то, что же там рисует художник.
Время от времени Женя отрывается от работы, смотрит на меня и улыбается:
— Ты не устала?
— Что ты! Я счастлива!
— Правда? — Он радуется. Искренне, просто светится от радости, лучится.
В этот момент я услышала свой телефон. Вздрогнула. Я почему-то сразу все вспомнила: Леху, его возвращение, свое обещание встретить его.
Взглянула на дисплей: так и есть, Леха. Я сбросила вызов.
— Что-то случилось? — встревоженно спросил Женя. Наверное, все было написано на моем лице.
— Извини, — тихо произнесла я, — мне надо идти…
Я не смотрела на него, стыдилась.
— Ты не волнуйся, поработай еще, — виновато попросила я.
Но он не хотел оставлять меня одну. Как будто среди бела дня со мной могло что-то случиться. Несмотря на мои протесты, он собрался, и мы пошли к метро.
Мы молчали.
У меня противно щемило в груди. Что происходило в Женькиной душе? Я не знала.
Доехали до Лехиной станции. Я отправила Лехе эсэмэску: «С возвращением! Скоро буду».
Женя не спрашивал меня, куда мы идем, просто шел рядом. А я считала шаги. Один, два, три, четыре… И каждый шаг приближал меня к разлуке с Женей. Надо было считать в обратном порядке, чтоб шаги убывали, наверное, тогда было бы еще хуже.
Хотя и без того было хуже некуда. Вот Лехина улица, двор, запруженный машинами, подъезд.
Я набрала код. Женя стоял рядом, не уходил, как будто ждал чего-то.
Мы вошли в полутемный вестибюль, остановились у почтовых ящиков и посмотрели друг на друга внимательно, пристально, молча. А потом я шагнула к нему. Женя сбросил сумку с этюдником с плеча и протянул ко мне руки. Я прижалась к нему, запрокинула голову и… сразу почувствовала его губы.
Загрохотал лифт. Мы отпрянули друг от друга. У Жени чуть покраснели щеки, у меня, наверное, тоже.