Стоп!
Говорова словно прострелило. Глаза у него заслезились, в них появилась резь, как будто он накануне нахватался «зайчиков» от дуговой сварки. Он схватил авторучку и набросал на листе бумаги:
«Реально – зафиксировать встречу Муслима и Лидиниллы. В данном случае прибытие Лидиниллы на Остров и отбытие с Острова – имеют одинаковую ценность».
Говоров дважды подчеркнул эти несколько строчек, которые он, торопясь, набросал крупным почерком. И сверху добавил: «Важно!»
Сложив бумагу вчетверо, как сделал бы это адмирал, он посмотрел на часы и подумал вслух:
– Я не доживу до утра...
Он задремал, когда часы показывали начало восьмого, и проспал непростительно долго: три с половиной часа!
Разлепив глаза, Говоров набрал номер телефона Осипяна.
– У меня есть важная, очень важная новость, – сообщил он, когда адмирал ответил. – Мне нужно лишь пять минут твоего внимания.
Через час адмирал был вынужден «отбить» телеграмму на имя капитана Лещика.
Капитану 2-го ранга Лещику
Осипян
Возничему прибыть на «Мейер-11», к телу САНТОСА отнестись с исключительными почестями.
* * *
Нейтральные воды Йемена
Корабельные часы показывали четверть седьмого, когда командир сторожевика, находящийся в рубке, получил радиограмму. Вызвав Возничего, он по радио связался с капитаном датского сухогруза. Первые же слова навели его на мысль о дешевом американском боевике про русских: он врал по ходу, причем на характерном для себя самого «художественно-техническом» языке:
– На борту «Мейера» обнаружились неисправности в машине. На помощь ему высылаю группу механиков. Ложитесь в дрейф до моего очередного распоряжения. Как поняли?
– Понял вас, кэп. Могу предложить помощь. У меня отличные механики.
– Спасибо – нет. У меня механики не хуже. Выполняйте команду.
– Понял.
Лещик вызвал капитана «Мейера»:
– Встречайте Возничего. Он привезет вам распоряжение от Тищенко – Осипяна. Станьте левым бортом к «датчанину», ложитесь в дрейф.
Через пятнадцать минут Возничий, поднявшись на борт «Мейера», за руку поздоровался с капитаном.
– Как чувствуют себя раненые?
– Ну, мертвым-то они точно не завидуют, – Светин многозначительно повел бровью.
– Отлично. Мы поняли друг друга с полуслова. Нам с тобой рекомендовано «отнестись к телу Сантоса с исключительными почестями».
– И что это означает? – Светин прикинулся шлангом.
– Найдется на борту что-нибудь тяжелое на ноги?
– А это мысль. – Капитан вспомнил о паре бесполезных вещей в моторном отделении, со временем превратившемся в корабельный запасник, – чего там только не было! Судно одно, судовладелец один, а экипажи менялись часто и ненароком оставляли на борту всякое, в том числе и личные вещи. Конечно, водолазные ботинки, шлем-трехболтовку, зимнюю рубаху и перчатки нельзя было отнести к числу личных вещей, но они были там, где их оставил прежний хозяин (скорее всего – водолазная группа): в металлическом рундуке.