Адмирал нервно расшвырял листы в поисках рапорта на его имя; в строке «от» стояло имя кап-3 Возничего. Вот уж поистине злой гений! Адмирал был готов обвинить Возничего в подстрекательстве. Какого черта он тщательно обыскивал труп мафиози? Он выискивал особые приметы и нашел их. Причем такие, по которым еще один гений идентифицировал семейного посыльного новоорлеанской мафии... С. Говоров. Адмирал впервые прочитал это слитно, и у него получилось «Сговоров». Что за бред в голову лезет?
Наконец адмирал нашел рапорт Возничего и прочел «самые интересные места».
«Визуально мною, а также капитаном 2-го ранга Лещиком был опознан на палубе баркаса С. Говоров. Он в течение нескольких секунд смотрел в нашу сторону, затем жестом отдал команду рулевому... Баркас уходил на высокой, порядка 30 миль в час, скорости... Мне четко удалось рассмотреть на корме баркаса название – «Феникс»...
«Он что, издевается?»
И это была первая реакция адмирала на отчет подчиненного. Он тотчас велел связаться по спутнику с Возничим и для разговора с ним отчего-то вышел в приемную. Глянув на дверь в свой кабинет, будто впервые увидал расписание: в какие дни и часы он принимает по личным вопросам. Табличка осталась от прежнего начальника флотской разведки, который так же, как Осипян, являлся заместителем начальника штаба.
– Сними, – строго сказал он адъютанту. – Как в ларьке: ушел, пришел. Да, Возничий? Здравствуй, сынок. Осипян на связи. Ты точно видел Говорова? Не похожего на него человека, но его?
– Здравия желаю, товарищ адмирал! Разрешите доложить. Точно видел Говорова. Он был без головного убора, гладко выбрит. Смотрел точно на меня секунд пять или шесть.
– Постой, он смотрел на тебя в бинокль?
– Так точно.
– Почему об этом нет ни слова в рапорте?
– Виноват, товарищ адмирал. В деталях это было так. Вахтенный доложил о маломерном судне справа по борту. Оно шло к нам на высокой скорости. Старпом сыграл тревогу, поскольку баркас походил на брандер[6]. Мы увеличили ход до тридцати узлов, а баркас сократил дистанцию до двух кабельтовых. Капитан передал на баркас лечь в дрейф, иначе откроет огонь на поражение. Баркас тотчас сбросил ход, волнами его развернуло к нам левым бортом, из громкоговорителя мы услышали английскую речь: «It’s okay! Don’t shoot! We are Yemeni fishermen»[7]. Тогда я сумел четко разглядеть человека, который вышел из кабины, и он смотрел на меня в бинокль. А потом он опустил его. У меня шары на лоб вылезли! Извините, товарищ адмирал...
– Ничего, валяй дальше.
– Я узнал Говорова. Это был он или его ожившая восковая фигура из музея. Он показывал себя: жив, здоров. Иначе как истолковать его маневр? Рискованно, конечно, он действовал. Подошел бы ближе, пустили бы его на дно.